Всё так и было: как у нас формируются ложные воспоминания

Человеческая память гибкая и легко достраивает картинки. И потому иногда подводит.



Представьте, что вы в кругу семьи рассказываете о ярком воспоминании из детства. Но и родители, и братья с сёстрами смотрят на вас с изумлением: всё было совсем не так или вовсе никогда не случалось. Напоминает газлайтинг, но едва ли ваши родственники сговорились, чтобы свести вас с ума. Возможно, во всём виноваты ложные воспоминания.

Почему не стоит безоговорочно полагаться на собственную память

Человеческую память нередко воспринимают как надёжное хранилище данных. Например, с лёгкой руки Артура Конан Дойля, придумавшего Шерлока Холмса, представляют её как чердак, заваленный нужной и ненужной информацией, или чертоги разума в более современной интерпретации. И чтобы добраться до нужного воспоминания, стоит только аккуратно разгрести вокруг него «хлам».
Опросы показывают, что большинство людей не сомневаются в точности информации, извлечённой из памяти. Запоминать, по их мнению, — всё равно что фиксировать данные на видеокамеру. Многие считают воспоминания неизменными и постоянными и верят, что эффективнее их извлекать помогает гипноз. А потому, например, 37% опрошенных полагают, что свидетельских показаний одного человека достаточно, чтобы предъявить обвинение в уголовном преступлении.
Однако вот реальный случай. В начале 1980‑х на женщину напали четверо незнакомых ей темнокожих мужчин и изнасиловали её. Позднее полицейские задержали двоих подозреваемых. Одним из них был Майкл Грин. Во время опознания жертва его не узнала. Но когда через некоторое время полицейские показали ей фотографии, среди которых был и снимок Майкла Грина, она отметила его как нападавшего. При повторной демонстрации фото жертва подтвердила, что именно он преступник. Майкла Грина осудили, и он провёл в тюрьме 27 из назначенных ему 75 лет лишения свободы. Доказать его невиновность удалось только в 2010 году с помощью ДНК‑теста.
К этому делу в целом было много вопросов, они касались не только качества свидетельских показаний — например, свою роль мог сыграть расизм. Но это красноречивая иллюстрация того, что утверждений одного человека явно недостаточно, если есть риск, что невиновный просидит в тюрьме больше половины жизни. Майкла Грина посадили в 18 лет, освободили — в 45.

Откуда берутся ложные воспоминания

Одна из наиболее известных современных исследовательниц памяти Элизабет Лофтус проверила, насколько точны свидетельства очевидцев и какие факторы будут влиять на их воспоминания. Она показывала людям записи аварий, а потом расспрашивала о деталях ДТП. И выяснилось, что некоторые формулировки вопросов заставляют людей принимать ложные воспоминания за действительные.
Например, если спросить у человека о разбитой фаре, он с большой долей вероятности в будущем станет говорить о ней как о том, что видел. Хотя, разумеется, с фарами всё было в порядке. А если спросить про фургон, припаркованный возле сарая, а не «Видели ли вы сарай?», свидетель при повторном вопросе начнёт вспоминать о постройке. Её тоже, конечно, не было.
Допустим, показания свидетелей происшествий можно считать недостоверными: всё-таки речь обычно идёт о стрессовой ситуации. Но вот другой опыт той же Элизабет Лофтус. Она рассылала участникам эксперимента по четыре истории из их детства, которые якобы записаны со слов старших родственников. Три рассказа были правдивыми, а один — нет. В нём в деталях было описано, как человек ребёнком потерялся в магазине.
В итоге четверть участников эксперимента «вспоминали» то, чего не было. В некоторых случаях при повторных опросах люди не просто с уверенностью рассказывали о вымышленных событиях, но и начинали добавлять к ним подробности.
Потеряться в торговом центре тоже стресс. Но в этом случае тревога вроде бы должна сыграть на руку человеку: уж о таком‑то он точно вспомнит, если оно случилось. Однако результаты экспериментов показывают, что столкнуться с ложными воспоминаниями проще, чем кажется.

Как ложные воспоминания становятся коллективными

Память может подвести не только одного отдельного человека. Бывает, что ложные воспоминания становятся коллективными.
Например, многие знают фразу президента России Бориса Ельцина, которую он произнёс во время знаменитого новогоднего обращения накануне 2000 года. «Дорогие россияне! Я устал, я ухожу», — так заявил политик о своей отставке, верно?
Если вы сразу поняли, что неверно, то, скорее всего, раньше уже специально уточняли этот вопрос. И знаете, что сказал Ельцин: «Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку». Слова «я ухожу» в обращении звучат несколько раз, но никогда не соседствуют с утверждением «я устал» — ничего такого в нём просто нет.
Или вот ещё узнаваемые примеры. Львёнок из мультфильма никогда не говорил «Покатай меня, большая черепаха». В фильме «Любовь и голуби» нет фразы «Кака така любовь?», а есть словесная «перестрелка»: «Кака любовь? — Така любовь!».
Если бы мы знали эти цитаты со слов других, то могли бы переложить вину на недобросовестного пересказчика. Но часто мы сами пересматриваем источник миллион раз и продолжаем верить, что в нём всё происходит в точности как мы помним. Иногда людям, которые сталкиваются с оригиналом, даже проще поверить, что кто‑то коварный внёс в него исправления, чем в то, что память может дать сбой.



Для таких случаев искажения коллективной памяти существует специальный термин «эффект Манделы». Он назван по имени президента ЮАР. Когда в 2013 году стало известно о смерти политика, выяснилось, что многие были уверены, будто бы он умер в тюрьме ещё в 1980‑х годах. Люди даже утверждали, что видели сообщения об этом в новостях. На деле же Нельсон Мандела вышел на свободу в 1990 году и за 23 года успел занять президентский пост, получить Нобелевскую премию мира и сделать много чего ещё.
Термин «эффект Манделы» ввела исследовательница Фиона Брум, которая заинтересовалась феноменом массового заблуждения. Объяснить его она так и не смогла, но и другие исследователи не спешат выносить точный вердикт. Если, конечно, не воспринимать всерьёз теории о путешествиях во времени и альтернативных вселенных.

Почему воспоминания нас подводят

Память гибкая

Безусловно, мозг можно представить как хранилище данных. Только не как архивное помещение с кучей ящиков, в которых информация пылится в том виде, в котором её туда положили. Точнее будет сравнение с электронной базой данных, где элементы взаимосвязаны и постоянно обновляются.
Скажем, вы получили новый опыт. Но эта информация отправляется в архив не только на свою полочку. Данные перезаписываются во всех файлах, которые связаны с полученными впечатлениями и переживаниями. А если какие‑то детали выпали или противоречат друг другу, то мозг может заполнить их подходящими логически, но отсутствующими в реальности.

Воспоминания могут меняться под воздействием со стороны

Это доказывают не только эксперименты Элизабет Лофтус. В другом небольшом исследовании учёные показывали участникам фотографии из их детства, причём на снимках были действительно запоминающиеся события вроде полёта на воздушном шаре. И среди трёх реальных изображений затесалось одно фейковое. В итоге к концу серии интервью около половины подопытных «вспомнили» ненастоящие ситуации.
Во время опытов на воспоминания влияли специально, но это может произойти и непреднамеренно. Например, наводящие вопросы о событии способны направить рассказ человека в другое русло.

Память искажается психикой

Наверняка вы слышали о том, как из архивов мозга вытесняются травмирующие события. И человек, например, забывает эпизод жестокого обращения, с которым столкнулся в детстве.
В другую сторону искажения тоже работают, и память выносит на поверхность однобокую «правду». Например, ностальгирующие по временам СССР могут говорить о пломбире за 19 копеек и что якобы всем бесплатно давали квартиры. А вот детали они уже не помнят: не давали, а сдавали, не всем, а только тем, кто стоит в очереди, и так далее.

Как жить, если знаешь, что даже себе нельзя доверять

Память — не самый надёжный источник информации, и в большинстве случаев это не такая уж большая проблема. Но ровно до тех пор, пока нет необходимости точно воспроизвести те или иные события. Поэтому не стоит спешить с выводами на основании свидетельских показаний и чьих‑то воспоминаний, если они представлены в единственном экземпляре.
Если вы озабочены тем, чтобы как можно точнее фиксировать события, лучше использовать для этого более надёжные форматы: листок и ручку, видеокамеру или диктофон. А для подробных жизнеописаний подойдёт старый добрый дневник.