Как царь Пётр I Мадагаскар покорить собрался
Беря в пример для России страны Западной Европы, Петр I не мог не мечтать о богатых колониях. И это было не только простое подражание. Великому царю-реформатору катастрофически не хватало денег. Что он только не делал ради восполнения их дефицита: вводил медную монету, облагал население дополнительными налогами… Но ведь имелся еще один способ обогащения — за счет обретения новых земель.
Эту цель преследовал, например, Персидский поход императора, начавшийся в 1722 году. А уже 12 сентября 1723 года в Петербурге посол шаха Тохмаса заключил договор с Россией, по которому к ней переходили Дербент, Баку, провинции Ширван, Гилен, Мазендаран и Астарабад, полоса вдоль всего западного и южного побережий Каспийского моря (правда, после смерти Петра Алексеевича начались переговоры о возврате земель Персии, в феврале 1732 года было заключено на сей счет соответствующее соглашение, а в ноябре 1735 года русские войска оставили все обретенные 12 лет назад территории).
Манила царя и почти что легендарная Индия. Так, в 1714 году туда по Иртышу двинулся отряд полковника Бухгольца (1400 человек). И хотя долгий и опасный марш был остановлен из-за нападений калмыков, Бухгольц достиг многого — по пути следования его отряда возникли крепости, ставшие потом городами, — Омск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск и другие.
В начале 1716 года из Астрахани в Среднюю Азию отправился отряд численностью 3 тыс. человек (включая эскадрон из пленных шведов) под командованием князя Бековича-Черкасского. У озера Айбугир на экспедицию напало 20-тысячное хивинское войско, но потерпело жестокое поражение. Затем хан Ширгазы выступил с Бековичем-Черкасским в переговоры и пригласил пришельцев в свои города. Доверчивый князь согласился разделить отряд на пять частей и тем самым обрек его на гибель. В результате вероломного нападения были перебиты почти все подчиненные Бековича. Сложил голову и он сам.
Об этих предприятиях Петра I подробно повествуется во многих источниках. Зато об африканских прожектах российского императора широкая публика вряд ли что-либо вообще знает.
В конце 1723 года Петр узнал от вице-адмирала Вильстера, что на Мадагаскаре существует пиратское королевство. Собственно, на том дальнем острове, расположенном близ восточного побережья Черного континента, базы морских разбойников имелись давно и в немалом количестве: ведь отсюда легко было нападать на торговые суда, шедшие в Индию или возвращавшиеся в Европу. И хотя время от времени Англия, Франция или Голландия посылали в тот район карательные экспедиции, но искоренить корсаров никак не удавалось. Поэтому сведениями о пиратских поселениях на Мадагаскаре в те времена трудно было кого-то удивить, но вот новость о некоем государстве флибустьеров являлась чем-то из ряда вон выходящим.
Стоит уделить внимание и человеку, сообщившему эту информацию Петру I. Вице-адмирал Даниэль Вильстер — бывший шведский подданный, эстонец по национальности, воевавший с датчанами против шведов, со шведами — против датчан, впервые оказался на Руси в 1714 году. Когда окончилась Северная война, он приехал в Ревель, где объявил, что не является врагом России и имеет важное государственное дело к царю. (Простота нравов в те давние времена была необыкновенная — достаточно вообразить себе, чтобы в 1946 году в Калининград добровольно явился бы, например, Манштейн и объявил, что не является врагом Советского Союза и имеет дело крайней важности к товарищу Сталину!).
Вице-адмирал получил аудиенцию у Петра, после чего в Ревеле началась подготовка к сверхсекретной экспедиции, о которой знал только крайне ограниченный круг лиц. Но на чем основывался Вильстер, делая доклад царю? Во-первых, еще при Карле XII мадагаскарские пираты-шведы обратились к королю с просьбой об амнистии и разрешении вернуться на родину, и тот согласился в надежде, что вставшие на путь исправления «джентльмены удачи» прибудут не с пустыми руками — обескровленной борьбой с Россией Швеции были очень нужны деньги. Планировался даже поход королевской эскадры для покорения Мадагаскара, но Северная война закончилась, и разоренная страна не смогла стать колониальной державой. Во-вторых, в 1719 году Даниэль Дефо выпустил книгу «Король пиратов, или Отчет о славных деяниях капитана Эйвери, самозванного императора Мадагаскара, в двух его собственноручных письмах». Это произведение, вероятно, обсуждалось среди морских офицеров (из тех, кто, конечно, удосужился его прочитать), и изложение содержания через десятые руки могло дойти до Вильстера уже как подлинные факты.
В общем, развернулась активная подготовка грядущей экспедиции, однако сам Вильстер в этом никакого участия не принимал — его доставили в Рогервик, и до самого отплытия он жил в доме коменданта в полной изоляции, фактически на положении узника. Подобными мерами сохранение в тайне мадагаскарской авантюры дело не ограничилось — вся связанная с ней переписка велась в походной канцелярии командующего русским флотом генерал-адмирала Апраксина без привлечения сотрудников Адмиралтейств-коллегии и Коллегии иностранных дел. Кроме того, даже в секретных документах было сказано просто «следовать в назначенное вам место» — конечный пункт не доверялся бумаге. Предписывалось идти не под военным флагом, а под торговым, а поскольку многопушечный фрегат под торговым флагом — явление подозрительное, то было приказано избегать оживленных морских путей (идти не через Ла-Манш, а вокруг Британии).
Кроме того, командир одного из фрегатов капитан Мясной и помощник Вильстера капитан-поручик получили копии инструкции, выданной вице-адмиралу, о чем последний не ведал. Итак, ясно видно, что Петр, называвший Вильстера «честнейшим и высокопроверенным флагманом», полного доверия к бывшему неприятельскому флотоводцу не испытывал и поручил русским офицерам негласный надзор за ним. Всем троим вручили в запечатанном виде предписания, вскрыть которые можно было только в Северном море.
21 декабря 1723 года из Ревеля вышли два 32-пушечных фрегата — «Амстердам Галей» («Амстердамская галера») и «Декрон де Ливде» («Венец любви») — с командами соответственно в 204 и 200 человек. Руководивший экспедицией Вильстер должен был передать письмо Петра владыке Мадагаскара и договориться с ним об установлении дипломатических и торговых отношений. Планировалась также организация поездки мадагаскарской миссии в Петербург, желательно во главе с сами королем.
Кстати, экспедиция Вильстера не ограничивалась одним Мадагаскаром — вице-адмиралу предписывалось затем отправиться в Бенгалию, чтобы вручить послание Петра I Великому Моголу, а также договориться с ним об установлении дипломатических и торговых отношений между Россией и Индией.
Но вскоре после выхода в море на фрегатах были обнаружены сильные повреждения, едва не ставшие причиной их гибели, поэтому пришлось возвращаться в Ревель, не дойдя даже до Датских проливов. Петр тем не менее не отказался от своего намерения — поврежденные корабли по просьбе Вильстера были заменены фрегатами «Принц Евгений» и «Крюйсер», развернулись новые и более тщательные приготовления. Однако после смерти первого российского императора на африканском походе поставили крест…
Теперь же зададимся вопросом: каковы у экспедиции были шансы на успех? Во-первых, сил и средств для столь обширных планов было выделено крайне мало (как, впрочем, и в походах Бухгольца и Бековича). Во-вторых, договариваться на Мадагаскаре было просто не с кем — к тому времени уже в течение почти 20 лет шел упадок пиратских поселений на острове, жители которых постепенно дичали.
Что же касается Индии, то даже в случае благожелательности к русским местных властителей из предприятия вышло бы мало хорошего. Великобритания и Франция просто-напросто не потерпели бы появления еще одного претендента на «индийский пирог», и тогда два наших фрегата столкнулись бы с объединенным флотом спешно созданной антироссийской коалиции, а Петербургу грозили серьезнейшие осложнения в отношениях с Лондоном и Парижем…
Эту цель преследовал, например, Персидский поход императора, начавшийся в 1722 году. А уже 12 сентября 1723 года в Петербурге посол шаха Тохмаса заключил договор с Россией, по которому к ней переходили Дербент, Баку, провинции Ширван, Гилен, Мазендаран и Астарабад, полоса вдоль всего западного и южного побережий Каспийского моря (правда, после смерти Петра Алексеевича начались переговоры о возврате земель Персии, в феврале 1732 года было заключено на сей счет соответствующее соглашение, а в ноябре 1735 года русские войска оставили все обретенные 12 лет назад территории).
Манила царя и почти что легендарная Индия. Так, в 1714 году туда по Иртышу двинулся отряд полковника Бухгольца (1400 человек). И хотя долгий и опасный марш был остановлен из-за нападений калмыков, Бухгольц достиг многого — по пути следования его отряда возникли крепости, ставшие потом городами, — Омск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск и другие.
В начале 1716 года из Астрахани в Среднюю Азию отправился отряд численностью 3 тыс. человек (включая эскадрон из пленных шведов) под командованием князя Бековича-Черкасского. У озера Айбугир на экспедицию напало 20-тысячное хивинское войско, но потерпело жестокое поражение. Затем хан Ширгазы выступил с Бековичем-Черкасским в переговоры и пригласил пришельцев в свои города. Доверчивый князь согласился разделить отряд на пять частей и тем самым обрек его на гибель. В результате вероломного нападения были перебиты почти все подчиненные Бековича. Сложил голову и он сам.
Об этих предприятиях Петра I подробно повествуется во многих источниках. Зато об африканских прожектах российского императора широкая публика вряд ли что-либо вообще знает.
В конце 1723 года Петр узнал от вице-адмирала Вильстера, что на Мадагаскаре существует пиратское королевство. Собственно, на том дальнем острове, расположенном близ восточного побережья Черного континента, базы морских разбойников имелись давно и в немалом количестве: ведь отсюда легко было нападать на торговые суда, шедшие в Индию или возвращавшиеся в Европу. И хотя время от времени Англия, Франция или Голландия посылали в тот район карательные экспедиции, но искоренить корсаров никак не удавалось. Поэтому сведениями о пиратских поселениях на Мадагаскаре в те времена трудно было кого-то удивить, но вот новость о некоем государстве флибустьеров являлась чем-то из ряда вон выходящим.
Стоит уделить внимание и человеку, сообщившему эту информацию Петру I. Вице-адмирал Даниэль Вильстер — бывший шведский подданный, эстонец по национальности, воевавший с датчанами против шведов, со шведами — против датчан, впервые оказался на Руси в 1714 году. Когда окончилась Северная война, он приехал в Ревель, где объявил, что не является врагом России и имеет важное государственное дело к царю. (Простота нравов в те давние времена была необыкновенная — достаточно вообразить себе, чтобы в 1946 году в Калининград добровольно явился бы, например, Манштейн и объявил, что не является врагом Советского Союза и имеет дело крайней важности к товарищу Сталину!).
Вице-адмирал получил аудиенцию у Петра, после чего в Ревеле началась подготовка к сверхсекретной экспедиции, о которой знал только крайне ограниченный круг лиц. Но на чем основывался Вильстер, делая доклад царю? Во-первых, еще при Карле XII мадагаскарские пираты-шведы обратились к королю с просьбой об амнистии и разрешении вернуться на родину, и тот согласился в надежде, что вставшие на путь исправления «джентльмены удачи» прибудут не с пустыми руками — обескровленной борьбой с Россией Швеции были очень нужны деньги. Планировался даже поход королевской эскадры для покорения Мадагаскара, но Северная война закончилась, и разоренная страна не смогла стать колониальной державой. Во-вторых, в 1719 году Даниэль Дефо выпустил книгу «Король пиратов, или Отчет о славных деяниях капитана Эйвери, самозванного императора Мадагаскара, в двух его собственноручных письмах». Это произведение, вероятно, обсуждалось среди морских офицеров (из тех, кто, конечно, удосужился его прочитать), и изложение содержания через десятые руки могло дойти до Вильстера уже как подлинные факты.
В общем, развернулась активная подготовка грядущей экспедиции, однако сам Вильстер в этом никакого участия не принимал — его доставили в Рогервик, и до самого отплытия он жил в доме коменданта в полной изоляции, фактически на положении узника. Подобными мерами сохранение в тайне мадагаскарской авантюры дело не ограничилось — вся связанная с ней переписка велась в походной канцелярии командующего русским флотом генерал-адмирала Апраксина без привлечения сотрудников Адмиралтейств-коллегии и Коллегии иностранных дел. Кроме того, даже в секретных документах было сказано просто «следовать в назначенное вам место» — конечный пункт не доверялся бумаге. Предписывалось идти не под военным флагом, а под торговым, а поскольку многопушечный фрегат под торговым флагом — явление подозрительное, то было приказано избегать оживленных морских путей (идти не через Ла-Манш, а вокруг Британии).
Кроме того, командир одного из фрегатов капитан Мясной и помощник Вильстера капитан-поручик получили копии инструкции, выданной вице-адмиралу, о чем последний не ведал. Итак, ясно видно, что Петр, называвший Вильстера «честнейшим и высокопроверенным флагманом», полного доверия к бывшему неприятельскому флотоводцу не испытывал и поручил русским офицерам негласный надзор за ним. Всем троим вручили в запечатанном виде предписания, вскрыть которые можно было только в Северном море.
21 декабря 1723 года из Ревеля вышли два 32-пушечных фрегата — «Амстердам Галей» («Амстердамская галера») и «Декрон де Ливде» («Венец любви») — с командами соответственно в 204 и 200 человек. Руководивший экспедицией Вильстер должен был передать письмо Петра владыке Мадагаскара и договориться с ним об установлении дипломатических и торговых отношений. Планировалась также организация поездки мадагаскарской миссии в Петербург, желательно во главе с сами королем.
Кстати, экспедиция Вильстера не ограничивалась одним Мадагаскаром — вице-адмиралу предписывалось затем отправиться в Бенгалию, чтобы вручить послание Петра I Великому Моголу, а также договориться с ним об установлении дипломатических и торговых отношений между Россией и Индией.
Но вскоре после выхода в море на фрегатах были обнаружены сильные повреждения, едва не ставшие причиной их гибели, поэтому пришлось возвращаться в Ревель, не дойдя даже до Датских проливов. Петр тем не менее не отказался от своего намерения — поврежденные корабли по просьбе Вильстера были заменены фрегатами «Принц Евгений» и «Крюйсер», развернулись новые и более тщательные приготовления. Однако после смерти первого российского императора на африканском походе поставили крест…
Теперь же зададимся вопросом: каковы у экспедиции были шансы на успех? Во-первых, сил и средств для столь обширных планов было выделено крайне мало (как, впрочем, и в походах Бухгольца и Бековича). Во-вторых, договариваться на Мадагаскаре было просто не с кем — к тому времени уже в течение почти 20 лет шел упадок пиратских поселений на острове, жители которых постепенно дичали.
Что же касается Индии, то даже в случае благожелательности к русским местных властителей из предприятия вышло бы мало хорошего. Великобритания и Франция просто-напросто не потерпели бы появления еще одного претендента на «индийский пирог», и тогда два наших фрегата столкнулись бы с объединенным флотом спешно созданной антироссийской коалиции, а Петербургу грозили серьезнейшие осложнения в отношениях с Лондоном и Парижем…
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
0
Спасибо за исторический экскурс.
- ↓
+1
А ведь покори Пётр Индию — Жириновский сейчас не мечтал о мойке солдатских сапог в Индийском океане.
- ↓
