История заводского дела в России. Часть 2
Ещё со времён Петра Первого в высших кругах носилась мысль построить оружейный завод в районе реки Вятки или Оки — сказывалось обилие дешёвого леса и полных вод. Ну, как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, и почти спустя век, в 1800 году, было принято решение: «Оружейному заводу быть».
Встал вопрос о месте строительства — их у нас много, но ведь нужно самое лучшее, чтоб на века! Поручили это ответственное дело Дерябину Андрею Фёдоровичу, выпускнику петербургского горного училища, отличнику, пенсионеру и просто хорошему человеку. Тридцатилетний энтузиаст, только вернувшийся из «командировки» в Германию, Францию и Англию, понимал, что Тульский завод безнадёжно устарел — сказывалось отсутствие поточного производства, да и качество ружей хромало сильно (что характерно, узнали об этом уже в ходе войны. Но ничему не научились, и в Крымскую войну мы на целую эпоху отстали от англичан в плане ружей). Блеснув перед Павлом I и получив его доверие, по прямому поручению президента Берг-коллегии Алябьева, Дерябин получает в управление сначала два завода где-то далеко на периферии, а уже через год… Оберберггауптман (старший горный начальник, гражданский генерал), Главный начальник Горобладатских, Камских, Богословских, Дедюхинских и Пермских железоделательных заводов, медных рудников и соляных промыслов — вот как надо теперь величать его! Сооружались новые здания, старые перестраивались, совершенствовали машины, заводили образцовых мастеров, наращивали производство, но не добрался пока взгляд молодого начальника до Ижевского завода.
Памятник герою
Но вот в поездке для осмотра принимаемых владений Дерябин увидел какие-то ветхие развалины, все в подпорках… А что поделать? Не было начальника на Ижевском заводе, да и общая обстановка не располагала к тому, чтоб местные следили за вонючим никому не нужным производством. Несколько лет Андрей Фёдорович исследовал участки близ Камы, Сивы, Кильмези, Бабки, Чусовой, Ижа — искал, куда бы идеально вписался новый оружейный завод. Неизвестно, что ввело инженера в замешательство, но в 1805 году местом был выбран Иж, а через год оно сменилось на Аннинский завод, что в Пермской губернии у реки. Был дан указ, выдано финансирование… а уже через 3-4 месяца было-таки решено строить его вместе с Ижевским железоделательным. Однозначно решающим фактором здесь был большой Ижевский пруд, способный обеспечить работу такого большого предприятия, для всех его вододействующих молотов, горнов, водных колёс и т.д. К слову, и сам Дерябин изобрёл немало новых механизмов, которые тут же включались в работу, и описал главный корпус (первый в России многоэтажный завод, между прочим!) с арсеналом. Ну и, в конце концов, после заполнения арсенала оружейники могли идти работать на железоделательное предприятие. 1807 год — вот дата основания Ижевского оружейного завода.
«Располагая сей завод, я соображал пространство его с количеством оружия, предположенного ежегодно к выделке на нём. Притом я старался, сколько можно, сблизить мастерства оружейные и расположить их так, чтоб они находились в известном порядке, то есть так, как переходит из одного мастерства в другое каждая часть оружия до совершенной её отделки»
Строились жилые дома, из Перми выписали двести заводчан, из Ярославля — двести каменщиков, захиревший посёлок вновь стал оживать. Разумеется, всё это держалось не на одних плечах, и нашему инженеру помогал архитектор Семён Емельянович Дудин, выпускник петербургской Академии художеств, ученик Старова и Захарова, римский пенсионер. Возможно, кто-то считает, что занятие архитекторов — это проектирование и строительство дворцов да усадеб, но в нашем случае при таком масштабе работ ему довелось спланировать целый город: расположить оружейный завод (в стиле классицизма, между прочим), проложить улицы, создать ансамбль набережной и эспланады, задать место генеральскому дому, подобрать место под арсенал и ещё множество мелочей. Вот так и должны рождаться города, а не замешиваться из говна и палок, как в средневековье, либо методом «копировать-вставить» пару десятков коробочных микрорайонов максимально плотно. В нашем городе все взгляды притягивали весьма гармонично расположившиеся холмы, и самые красивые ансамбли были спланированы неотрывно от них. Вот так и надо строить города, а не заводить коробочное уродство с цехами в какой-то глуши на севере, где от видов хочется либо спиться, либо повеситься.
Вот, например, как правильно использовать холм — Свято-Михайловский собор
В то время именно главный корпус завода являлся центром Ижа и задавал тон всему облику, хотя сейчас немалая часть обзора на него закрыта двумя огромными советскими театрами 30-ых годов… Не только местом копошения огрубевших рабочих было это здание: тут был музей, читальня, рождественские ёлки для детей, театр, галерея местных художников, школа, здесь в 1918 году вершилась судьба всего края.
Ещё одно крупное достижение — создание отечественного инструментального производства, ведь изготовление ружей, в которых было и до двух тысяч деталей, требовало множества инструментов, которые приходилось закупать в Европе за большие деньги. Что примечательно, даже первые опыты вышли на европейском уровне, и можно было быть спокойным за нашу страну, вот только на сцене появляется тот самый сугубо отрицательный персонаж, о котором упоминалось в предыдущей части… Алексей Андреевич Аракчеев! Влетая с двух ног в историю тогдашней Сибири (Урал относился к ней), он с ходу закрывает это замечательное производство и отправляет туда своего шпиона.
Шейдеман объявился на Урале в 1808 году по прямому указу Аракчеева, дабы шпионить и поносить местных начальников. Зачем? Да чтобы перевести оружейный завод из горного ведомства в своё, оружейное, и начать вводить практику военных поселений. Через год у Аракчеева это получилось, и он уселся кормиться на завод, а Шейдман смог сместить с поста Дудина, обрекая его семью на голод. Немало лет они травили и насмехались над «нерадивый русский швайне», саботировали работы и воровали, вот только закончилось всё это… В 1810 году военным министром становится всем нам известный Барклай де Толли, именно он вскрывает преступления аракчеевской шайки: мошенничество, воровство (из-за этого, кстати, в том же году разбушевался огромный пожар, ибо Шейдеман решил, что пожарные инструменты не нужны) и садит аракчеевского выродка на 17 лет за решётку.
Генерал А.А.А. и Большой Б
Но больного ублюдка А.А.А. это не остановило, и только поднимающийся город стал военным поселением. Что это означало? Военное управление, военный суд (хотя пороли, как говорится, без суда и следствия), гауптвахты, полувоенная форма рабочих, шпицрутены и т.п. Всё шло с подачки сумасшедшего императора, которому везде мерещились ложи и заговоры, а по факту им же введённые порядки и толкали старую-добрую народную дубину. Розги давались за опоздания, за побеги (довольно популярная форма протеста), за дерзости, недоверчивость начальству, дурную нравственность, жалобы. Провинившись раз, человека заносили в особый журнал, и «пятно» такое не вымарывалось и за 50 лет, так что после первого проступка смысла сдерживаться было уже куда меньше.
Один чёрт — казалось бы, дисциплина и порядок, но в 1809 году мор выкосил треть оружейников, и помогла здесь не строгость немецких начальников, а Госпиталь, построенный по проекту Дерябина. Правда, хорошо б ещё кондиционеры на завод поставить — сами понимаете, в цехах адское пекло, а выйдешь — сибирский холод, да и теснота стояла, кругом пыль столбом, а с окружающих лесов и болот в подходящую погоду вечно тянуло чем-то нездоровым… Ну и, разумеется, извечные проблемы: при такой-то тяжкой работе денег на еду не хватало, да ещё постоянные вычеты (например, три четверти зарплаты) и штрафы, приходилось работать с малолетства, крестьяне по призванию вынуждены были пахать на заводе. В итоге, от таких условий всё больше людей бежало в леса, и для их поиска всё больше требовалось полицаев.
Вот, например, замечания об операции «ржавый лак», когда кислотой стволы окрашивались в бурый цвет: «Мы видели проработавших там два-три месяца, но уже с явными признаками отравления — кожа с жёлтым оттенком, трескается, голос хриплый, зубы чернеют и выпадают. Здесь с парами кислот мальчикам приходится вдыхать тонкую пыль, счищаемую со стволов после окисления их»
Но на этом приключения иностранцев на удмуртской земле не закончились. Благо, речь идёт уже о специалистах, которые должны были начинать ружейное производство, и в 1807 была изготовлена образцовая партия, а Дерябин организовал школу мастеров, отдав наших молодых мастеров учиться у приезжих. Уже через пару лет по всей России… да что там! и в Европе стали замечать наших Кулибиных, а изобретения ижевских рабочих внедряли и на других заводах, в т.ч. на Тульском.
В 1812 году случилось некое вполне ожидаемое событие, срочно потребовалась вся мощь посёлка. Если в период 1807-1810 годов было собрано всего около 130 ружей, то в один только июнь рокового года их было уже 500, в ноябре и вовсе 740, к 1814 году оборот составил 10 тысяч стволов. Такой внезапный рывок был обусловлен как хорошо поставленной системой обучения, так и налаженной логистикой завода, но, конечно, до масштабов Тульского товарища было ещё далеко… Кстати, хе-хе, корона, что венчает башню завода, состоит из склонённых перед строгим шпилем с двуглавым орлом трофейного оружия, знамён и гербов (тоже орлов, только одноглавых). Только вот после революции российского орла скинули в пруд, и завод остался с одними французскими гербами, а в 2018 году какие-то психи устроили пожар в башне, и здание вдобавок потеряло ещё и шпиль.
Вторым сердцем города и олицетворением успехов стал арсенал… нет, Арсенал! Такое же произведение искусства, настоящий дворец и символ производительности ижевчан: до Отечественной войны все поделки умещались в избе на 20 окон, во время неё приспособили госпиталь, вмещавший 10 000 ружей, а в 1822 году было построено полноценное здание за 190 тысяч рублей. Строилось оно, понятное дело, и по уму, и по красоте: протянулось на север, дабы солнце как можно больше освещало залы; каре с юга замкнуто стеной с бойницами и караульной, вокруг простреливаемая зона. А в 1829 году неподалёку возвели каменный пороховой погреб: стены в полтора метра толщиной, земляные валы, громоотводы. Старый-то деревянный погреб по всей улице разметала молния, лол. Ну, как говорится, на что денег дали — то и строим, благо, Дудин корыстолюбием не отличался.
В середине века прекратили выпуск кремниевых ружей: то намокнут, то порох сдует, то осечка — новые капсюльные были куда лучше, да ещё и нарезные стволы появились. За годы Крымской войны здесь было изготовлено 130 000 ружей, треть — нарезные, в столицу пошло и наградное оружие дамасской стали по 60 рублей минимум. Не меньше, чем оружию, иностранные и столичные гости поражались слаженному потомному производству (вдобавок, ремни, ложи, стволы, замки — всё изготавливалось здесь) и однотипности деталей (лекала и чертежи были далеко не везде в те времена).
Да, завод-посёлок действительно выделялся, но самим рабочим вряд ли было хорошо от этого: отмена крепостного права и ликвидация статуса «военного поселения» задержались на целых 6 лет. Зато государь додумался выдавать «ветеранам труда» царские кафтаны! На самом деле, вещь редкая и почётная — не более двухсот их было в отдельный год. Весь зелёный, из дорогого «аглицкого сукна», сверкающий золотом и серебром. Вдобавок, чёрный лоснящийся цилиндр, сапоги, перчатки, трость — настоящий барин! Позже их прозвали «ижевскими крокодилами». Только вот их время скоро выйдет, а после революции и вовсе ни одного не осталось — никто не хотел красоваться «пережитком сословного общества».
Ижевские крокодилы
Что же ещё принесла отмена крепостного права? Помимо, что банально, личной свободы, ещё и свободу предпринимательства — некоторые оружейники, что побогаче, решили обзавестись собственным делом, да повыгоднее, а потому стали заманивать всяких неудачников в кабалу. Разбогатели, забыли, что сами когда-то были таким же беззащитным людом, и сами стали деспотами похлеще царских экзекуторов. С тех лет начали свою историю частные мастерские, позже переросшие в настоящие фабрики: кожевенные, литейные, пивоваренные, ружейные. К слову, эти ружья уже предназначались в частные руки и славились знатным качеством, нередко побеждали на конкурсах в Европе и считались самыми надёжными в принципе. Наиболее успешным и богатым фабрикантом был Иван Фёдорович Петров, но если смотреть на него глазами его же рабочего… Трудились с семи до семи (детям полагались поблажки в виде всего 10 часов работы), множество штрафов: за курение табака, разговоры, неубранное место и т.д.
Та самая фабрика Петрова
И само обиталище знаменитого фабриканта, на первом этаже была бакалейная лавка, а при Советах здесь открылся первый книжный магазин
Дом по соседству также принадлежал Петрову — здесь был склад оружейной продукции, а на первом этаже разместилась мануфактура и лавка тканей Бодалёва. После революции 1917 года в здании размещался штаб и арсенал комсомольского батальона особого назначения.
Дом Захария Лятушевича был построен в 1807 г., старейший в городе. Считается, что знаменитый ижевский архитектор Семен Дудин построил его под впечатлением от стажировки в Италии. В доме бывали Дудин, Дерябин и вся местная интеллигенция — Лятушевич был весел, хлебосолен.
Захарий Осиевич Лятушевич – протоиерей, просветитель, поэт. Родился в 1776 году, после окончания духовной академии (1800 г.) преподавал там же математику, риторику, поэзию, рисование. Изобрёл мобильные установки для тушения пожаров и стал попечителем пожарной команды.
В 1808 году стал попечителем всех заводских школ Ижевского завода, где преподавал геометрию и механику. В 1812 году для Ижевского завода изобрел пожарные машины. Содействовал строительству Собора Александра Невского, был его настоятелем. Организовал Библейское общество, ездил с миссионерскими и просветительскими целями за пределы Ижевска. Обладая литературным даром, сочинял и публиковал оды, канты, речи на русском, французском и латинском языках в Москве и Вятке.
В 1824 г. Александр I при пребывании в Ижевске наградил З. О. Лятушевича орденом св. Анны за строительство собора и труды по просвещению.
До настоящего времени в доме из интерьера 19 века сохранилось анфиладное расположение дверей, соединяющих эркерный зал с примыкающими помещениями, и металлическая лестница, ведущая в мезонин.
В 1819-м году дом Лятушевича был выкуплен в казну. В разное время в нем находились аптека, приемный покой, банк, жили заводские чиновники; при советской власти в здании размещались ревком, госпиталь, Дом юного пролетария, разные госучреждения.
Дом купца Жерехова – одно из старейших школьных зданий города Ижевска. В июле 1808 года на территории поселка Ижевского завода открылась первая школа. Первоначально школа располагалась в деревянном доме на Базарной улице и называлась Ижевская горная школа. В первые годы своего существования она могла вмещать в себя только 40 учащихся. В основном это были дети городских чиновников и мастеровых. 1810 году заводская школа переехала в здание, построенное ярославским купцом Жереховым. Дом, построенный по проекту архитектора С.Е. Дудина, смог вместить уже в три раза больше детей оружейников. Эта школа быстро приобрела популярность среди детей мастеровых. В новом здании более тысячи учеников могли одновременно посещать занятия. В 1837 году заводской архитектор Н.К.Бабушкин капитально перестроил школу, расширив здание так, что дети чиновников в ней могли обучаться отдельно от других детей. В это время здание было одноэтажным, имело деревянный мезонин и портик с четырьмя колоннами. В 1867-1872 годах в доме купца Жерехова временно помещалось только что образованное Нагорное волостное правление, а затем здание вновь передали двухклассному училищу. В 1877 году дом реконструировали: надстроили деревянный, оштукатуренный снаружи второй этаж и здание получило тот вид, который сохранился до настоящего времени. Сейчас в здании размещается «Национальный центр декоративно-прикладного искусства и ремесел.
Дом Жерехова
Сохранилось старинное здание — »дом купца Оглоблина". Построенный в русском стиле, этот каменный двухэтажный особняк сохранился в неизменном виде и в наши дни. Основатель торгового дела династии Оглоблиных — купец Егор Яковлевич Оглоблин родился в 1846 году. Торговал бакалеей и владел лавками в 14 городах Вятской и Пермской губерний, у Егора Яковлевича и его жены Александры Алексеевны было четверо детей: Евдокия, Николай, Василий, Мария.
После смерти мужа бразды правления взяла в свои руки Александра Алексеевна. Сначала она выдала наследство повзрослевшему Николаю, а через год и младшему — Василию, отпустив сыновей в свободное плавание. Именно младший Василий 100 лет назад (в 1912 году) и выстроил знаменитый дом Оглоблина на улице Госпитальной (сейчас — Красноармейская). На первом этаже шла торговля продуктами, на втором жила купеческая семья. Рядом с особняком располагался еще один двухэтажный кирпичный дом, где жила прислуга: кухарка, конюх и приказчики. Двор был окружен амбарами и складами. До настоящего времени сохранился лишь сам дом Оглоблина и один из амбаров.
Василию Оглоблину принадлежало также несколько торговых точек на улице Базарной (Горького). А еще, по словам историков, купец был владельцем одного из лучших доходных домов Ижевска.
После революции судьба Оглоблиных сложилась трагично. Все мужчины в семье были расстреляны — привычная судьба для купеческих семей в то время. По рассказам старожилов, ночью ижевских купцов вывозили на повозках за поселок, расстреливали и скидывали в яму. Место расстрелов — неподалеку от нынешнего магазина «Подарки». Спастись удалось лишь Василию — чекисты ночью ворвались в дом, но он успел спрятаться в стог сена. Купец и его супруга бежали в Харбин вместе с армией Колчака, затем эмигрировали в Америку, где обосновались в городке Пало-Альто в Калифорнии.
Ogloblin plaza (lol)
Двухэтажный каменный особняк – дом купца Ивана Бодалева, купца первой гильдии, потомственного почетного гражданина. Бодалевский дом был построен с большим холодильным подвальным помещением, глубоко уходящим в землю. Торговали здесь алкогольной продукцией собственного производства, которая была известна даже за пределами Российской империи. Расположен был сам пивоваренный завод И.И.Бодалева совсем недалеко — на Полковницком ключе на берегу Ижевского пруда (здание его сохранилось до сих пор и входит в ансамбль хлебозавода). В советское время его разобрали, когда расширяли проезжую часть.
Сам дом и пивзавод
Полагаю, будет уместен и рассказ о быте оружейников в то время. Жили, в основном, вшестером, в избе с сенями, крытой лестницей, амбаром, ледником, хлевом, баней по-чёрному. Кровати были очень редки, спали на полатях, а в жару так прямо на полу, постелив лоскутный ковёр. Из освещения — лучина, у иконки в красном углу тихонько теплилась лампадка, сальные свечи были только у тех, что побогаче. До 90-ых питались хлебом да квасом, разнообразие меню составляли разве что приправы к хлебу. Две трети мастеровых питались мясом всего раз в неделю, зато обязательным атрибутом всякой трапезы служил чай — и, соответственно, самовар. Пельмени, пироги — всё то, что видим на дурацких картинах и в нелепых детских мультфильмах, готовилось только по редким праздникам. И в лаптях почти никто не ходил, да, а вот выпивали всегда много. Суровый климат, тяжёлая работа, отсутствие интернета — и без чарки после трудового дня не обойтись. Питейные заведения отмечались генеральством как корень всех зол, но в очередной раз решает рука капитализма, и вот как грибы после дождя открываются питейные заведения и пивные заводы. «Ижевский валежник» — угадайте, что это?
О тяжком быте заводчан писали прогрессивные частные газеты, которыми так интересовался Владимир Ульянов. Наиболее бунташные, прогрессивные идеи шли из Казани. Дело было в начале 70-х годов… на Иже повышаются денежные сборы, а всего 9 лет назад раскрылся казанский заговор общества «Земля и воля», чьи наивные члены агитками планировали разжечь вооружённое восстание по всему Поволжью. Конечно, этих лохов вычислили и казнили, а по всему краю разослали шпионить полицаев. Вроде всё утихло, но осадочек остался, а из крупных городов продолжали приезжать подозрительные личности с прокламациями и агитками… Но обо всём этом будет рассказано уже в следующей части.
Встал вопрос о месте строительства — их у нас много, но ведь нужно самое лучшее, чтоб на века! Поручили это ответственное дело Дерябину Андрею Фёдоровичу, выпускнику петербургского горного училища, отличнику, пенсионеру и просто хорошему человеку. Тридцатилетний энтузиаст, только вернувшийся из «командировки» в Германию, Францию и Англию, понимал, что Тульский завод безнадёжно устарел — сказывалось отсутствие поточного производства, да и качество ружей хромало сильно (что характерно, узнали об этом уже в ходе войны. Но ничему не научились, и в Крымскую войну мы на целую эпоху отстали от англичан в плане ружей). Блеснув перед Павлом I и получив его доверие, по прямому поручению президента Берг-коллегии Алябьева, Дерябин получает в управление сначала два завода где-то далеко на периферии, а уже через год… Оберберггауптман (старший горный начальник, гражданский генерал), Главный начальник Горобладатских, Камских, Богословских, Дедюхинских и Пермских железоделательных заводов, медных рудников и соляных промыслов — вот как надо теперь величать его! Сооружались новые здания, старые перестраивались, совершенствовали машины, заводили образцовых мастеров, наращивали производство, но не добрался пока взгляд молодого начальника до Ижевского завода.
Памятник героюНо вот в поездке для осмотра принимаемых владений Дерябин увидел какие-то ветхие развалины, все в подпорках… А что поделать? Не было начальника на Ижевском заводе, да и общая обстановка не располагала к тому, чтоб местные следили за вонючим никому не нужным производством. Несколько лет Андрей Фёдорович исследовал участки близ Камы, Сивы, Кильмези, Бабки, Чусовой, Ижа — искал, куда бы идеально вписался новый оружейный завод. Неизвестно, что ввело инженера в замешательство, но в 1805 году местом был выбран Иж, а через год оно сменилось на Аннинский завод, что в Пермской губернии у реки. Был дан указ, выдано финансирование… а уже через 3-4 месяца было-таки решено строить его вместе с Ижевским железоделательным. Однозначно решающим фактором здесь был большой Ижевский пруд, способный обеспечить работу такого большого предприятия, для всех его вододействующих молотов, горнов, водных колёс и т.д. К слову, и сам Дерябин изобрёл немало новых механизмов, которые тут же включались в работу, и описал главный корпус (первый в России многоэтажный завод, между прочим!) с арсеналом. Ну и, в конце концов, после заполнения арсенала оружейники могли идти работать на железоделательное предприятие. 1807 год — вот дата основания Ижевского оружейного завода.
«Располагая сей завод, я соображал пространство его с количеством оружия, предположенного ежегодно к выделке на нём. Притом я старался, сколько можно, сблизить мастерства оружейные и расположить их так, чтоб они находились в известном порядке, то есть так, как переходит из одного мастерства в другое каждая часть оружия до совершенной её отделки»
Строились жилые дома, из Перми выписали двести заводчан, из Ярославля — двести каменщиков, захиревший посёлок вновь стал оживать. Разумеется, всё это держалось не на одних плечах, и нашему инженеру помогал архитектор Семён Емельянович Дудин, выпускник петербургской Академии художеств, ученик Старова и Захарова, римский пенсионер. Возможно, кто-то считает, что занятие архитекторов — это проектирование и строительство дворцов да усадеб, но в нашем случае при таком масштабе работ ему довелось спланировать целый город: расположить оружейный завод (в стиле классицизма, между прочим), проложить улицы, создать ансамбль набережной и эспланады, задать место генеральскому дому, подобрать место под арсенал и ещё множество мелочей. Вот так и должны рождаться города, а не замешиваться из говна и палок, как в средневековье, либо методом «копировать-вставить» пару десятков коробочных микрорайонов максимально плотно. В нашем городе все взгляды притягивали весьма гармонично расположившиеся холмы, и самые красивые ансамбли были спланированы неотрывно от них. Вот так и надо строить города, а не заводить коробочное уродство с цехами в какой-то глуши на севере, где от видов хочется либо спиться, либо повеситься.
Вот, например, как правильно использовать холм — Свято-Михайловский собор В то время именно главный корпус завода являлся центром Ижа и задавал тон всему облику, хотя сейчас немалая часть обзора на него закрыта двумя огромными советскими театрами 30-ых годов… Не только местом копошения огрубевших рабочих было это здание: тут был музей, читальня, рождественские ёлки для детей, театр, галерея местных художников, школа, здесь в 1918 году вершилась судьба всего края.
Ещё одно крупное достижение — создание отечественного инструментального производства, ведь изготовление ружей, в которых было и до двух тысяч деталей, требовало множества инструментов, которые приходилось закупать в Европе за большие деньги. Что примечательно, даже первые опыты вышли на европейском уровне, и можно было быть спокойным за нашу страну, вот только на сцене появляется тот самый сугубо отрицательный персонаж, о котором упоминалось в предыдущей части… Алексей Андреевич Аракчеев! Влетая с двух ног в историю тогдашней Сибири (Урал относился к ней), он с ходу закрывает это замечательное производство и отправляет туда своего шпиона.
Шейдеман объявился на Урале в 1808 году по прямому указу Аракчеева, дабы шпионить и поносить местных начальников. Зачем? Да чтобы перевести оружейный завод из горного ведомства в своё, оружейное, и начать вводить практику военных поселений. Через год у Аракчеева это получилось, и он уселся кормиться на завод, а Шейдман смог сместить с поста Дудина, обрекая его семью на голод. Немало лет они травили и насмехались над «нерадивый русский швайне», саботировали работы и воровали, вот только закончилось всё это… В 1810 году военным министром становится всем нам известный Барклай де Толли, именно он вскрывает преступления аракчеевской шайки: мошенничество, воровство (из-за этого, кстати, в том же году разбушевался огромный пожар, ибо Шейдеман решил, что пожарные инструменты не нужны) и садит аракчеевского выродка на 17 лет за решётку.
Генерал А.А.А. и Большой БНо больного ублюдка А.А.А. это не остановило, и только поднимающийся город стал военным поселением. Что это означало? Военное управление, военный суд (хотя пороли, как говорится, без суда и следствия), гауптвахты, полувоенная форма рабочих, шпицрутены и т.п. Всё шло с подачки сумасшедшего императора, которому везде мерещились ложи и заговоры, а по факту им же введённые порядки и толкали старую-добрую народную дубину. Розги давались за опоздания, за побеги (довольно популярная форма протеста), за дерзости, недоверчивость начальству, дурную нравственность, жалобы. Провинившись раз, человека заносили в особый журнал, и «пятно» такое не вымарывалось и за 50 лет, так что после первого проступка смысла сдерживаться было уже куда меньше.
Один чёрт — казалось бы, дисциплина и порядок, но в 1809 году мор выкосил треть оружейников, и помогла здесь не строгость немецких начальников, а Госпиталь, построенный по проекту Дерябина. Правда, хорошо б ещё кондиционеры на завод поставить — сами понимаете, в цехах адское пекло, а выйдешь — сибирский холод, да и теснота стояла, кругом пыль столбом, а с окружающих лесов и болот в подходящую погоду вечно тянуло чем-то нездоровым… Ну и, разумеется, извечные проблемы: при такой-то тяжкой работе денег на еду не хватало, да ещё постоянные вычеты (например, три четверти зарплаты) и штрафы, приходилось работать с малолетства, крестьяне по призванию вынуждены были пахать на заводе. В итоге, от таких условий всё больше людей бежало в леса, и для их поиска всё больше требовалось полицаев.
Вот, например, замечания об операции «ржавый лак», когда кислотой стволы окрашивались в бурый цвет: «Мы видели проработавших там два-три месяца, но уже с явными признаками отравления — кожа с жёлтым оттенком, трескается, голос хриплый, зубы чернеют и выпадают. Здесь с парами кислот мальчикам приходится вдыхать тонкую пыль, счищаемую со стволов после окисления их»
Но на этом приключения иностранцев на удмуртской земле не закончились. Благо, речь идёт уже о специалистах, которые должны были начинать ружейное производство, и в 1807 была изготовлена образцовая партия, а Дерябин организовал школу мастеров, отдав наших молодых мастеров учиться у приезжих. Уже через пару лет по всей России… да что там! и в Европе стали замечать наших Кулибиных, а изобретения ижевских рабочих внедряли и на других заводах, в т.ч. на Тульском.
В 1812 году случилось некое вполне ожидаемое событие, срочно потребовалась вся мощь посёлка. Если в период 1807-1810 годов было собрано всего около 130 ружей, то в один только июнь рокового года их было уже 500, в ноябре и вовсе 740, к 1814 году оборот составил 10 тысяч стволов. Такой внезапный рывок был обусловлен как хорошо поставленной системой обучения, так и налаженной логистикой завода, но, конечно, до масштабов Тульского товарища было ещё далеко… Кстати, хе-хе, корона, что венчает башню завода, состоит из склонённых перед строгим шпилем с двуглавым орлом трофейного оружия, знамён и гербов (тоже орлов, только одноглавых). Только вот после революции российского орла скинули в пруд, и завод остался с одними французскими гербами, а в 2018 году какие-то психи устроили пожар в башне, и здание вдобавок потеряло ещё и шпиль.
Вторым сердцем города и олицетворением успехов стал арсенал… нет, Арсенал! Такое же произведение искусства, настоящий дворец и символ производительности ижевчан: до Отечественной войны все поделки умещались в избе на 20 окон, во время неё приспособили госпиталь, вмещавший 10 000 ружей, а в 1822 году было построено полноценное здание за 190 тысяч рублей. Строилось оно, понятное дело, и по уму, и по красоте: протянулось на север, дабы солнце как можно больше освещало залы; каре с юга замкнуто стеной с бойницами и караульной, вокруг простреливаемая зона. А в 1829 году неподалёку возвели каменный пороховой погреб: стены в полтора метра толщиной, земляные валы, громоотводы. Старый-то деревянный погреб по всей улице разметала молния, лол. Ну, как говорится, на что денег дали — то и строим, благо, Дудин корыстолюбием не отличался.
В середине века прекратили выпуск кремниевых ружей: то намокнут, то порох сдует, то осечка — новые капсюльные были куда лучше, да ещё и нарезные стволы появились. За годы Крымской войны здесь было изготовлено 130 000 ружей, треть — нарезные, в столицу пошло и наградное оружие дамасской стали по 60 рублей минимум. Не меньше, чем оружию, иностранные и столичные гости поражались слаженному потомному производству (вдобавок, ремни, ложи, стволы, замки — всё изготавливалось здесь) и однотипности деталей (лекала и чертежи были далеко не везде в те времена).
Да, завод-посёлок действительно выделялся, но самим рабочим вряд ли было хорошо от этого: отмена крепостного права и ликвидация статуса «военного поселения» задержались на целых 6 лет. Зато государь додумался выдавать «ветеранам труда» царские кафтаны! На самом деле, вещь редкая и почётная — не более двухсот их было в отдельный год. Весь зелёный, из дорогого «аглицкого сукна», сверкающий золотом и серебром. Вдобавок, чёрный лоснящийся цилиндр, сапоги, перчатки, трость — настоящий барин! Позже их прозвали «ижевскими крокодилами». Только вот их время скоро выйдет, а после революции и вовсе ни одного не осталось — никто не хотел красоваться «пережитком сословного общества».
Ижевские крокодилыЧто же ещё принесла отмена крепостного права? Помимо, что банально, личной свободы, ещё и свободу предпринимательства — некоторые оружейники, что побогаче, решили обзавестись собственным делом, да повыгоднее, а потому стали заманивать всяких неудачников в кабалу. Разбогатели, забыли, что сами когда-то были таким же беззащитным людом, и сами стали деспотами похлеще царских экзекуторов. С тех лет начали свою историю частные мастерские, позже переросшие в настоящие фабрики: кожевенные, литейные, пивоваренные, ружейные. К слову, эти ружья уже предназначались в частные руки и славились знатным качеством, нередко побеждали на конкурсах в Европе и считались самыми надёжными в принципе. Наиболее успешным и богатым фабрикантом был Иван Фёдорович Петров, но если смотреть на него глазами его же рабочего… Трудились с семи до семи (детям полагались поблажки в виде всего 10 часов работы), множество штрафов: за курение табака, разговоры, неубранное место и т.д.
Та самая фабрика Петрова
И само обиталище знаменитого фабриканта, на первом этаже была бакалейная лавка, а при Советах здесь открылся первый книжный магазинДом по соседству также принадлежал Петрову — здесь был склад оружейной продукции, а на первом этаже разместилась мануфактура и лавка тканей Бодалёва. После революции 1917 года в здании размещался штаб и арсенал комсомольского батальона особого назначения.Краткая интерлюдия о купеческих домах
Дом Захария Лятушевича был построен в 1807 г., старейший в городе. Считается, что знаменитый ижевский архитектор Семен Дудин построил его под впечатлением от стажировки в Италии. В доме бывали Дудин, Дерябин и вся местная интеллигенция — Лятушевич был весел, хлебосолен.Захарий Осиевич Лятушевич – протоиерей, просветитель, поэт. Родился в 1776 году, после окончания духовной академии (1800 г.) преподавал там же математику, риторику, поэзию, рисование. Изобрёл мобильные установки для тушения пожаров и стал попечителем пожарной команды.
В 1808 году стал попечителем всех заводских школ Ижевского завода, где преподавал геометрию и механику. В 1812 году для Ижевского завода изобрел пожарные машины. Содействовал строительству Собора Александра Невского, был его настоятелем. Организовал Библейское общество, ездил с миссионерскими и просветительскими целями за пределы Ижевска. Обладая литературным даром, сочинял и публиковал оды, канты, речи на русском, французском и латинском языках в Москве и Вятке.
В 1824 г. Александр I при пребывании в Ижевске наградил З. О. Лятушевича орденом св. Анны за строительство собора и труды по просвещению.
До настоящего времени в доме из интерьера 19 века сохранилось анфиладное расположение дверей, соединяющих эркерный зал с примыкающими помещениями, и металлическая лестница, ведущая в мезонин.
В 1819-м году дом Лятушевича был выкуплен в казну. В разное время в нем находились аптека, приемный покой, банк, жили заводские чиновники; при советской власти в здании размещались ревком, госпиталь, Дом юного пролетария, разные госучреждения.
Дом купца Жерехова – одно из старейших школьных зданий города Ижевска. В июле 1808 года на территории поселка Ижевского завода открылась первая школа. Первоначально школа располагалась в деревянном доме на Базарной улице и называлась Ижевская горная школа. В первые годы своего существования она могла вмещать в себя только 40 учащихся. В основном это были дети городских чиновников и мастеровых. 1810 году заводская школа переехала в здание, построенное ярославским купцом Жереховым. Дом, построенный по проекту архитектора С.Е. Дудина, смог вместить уже в три раза больше детей оружейников. Эта школа быстро приобрела популярность среди детей мастеровых. В новом здании более тысячи учеников могли одновременно посещать занятия. В 1837 году заводской архитектор Н.К.Бабушкин капитально перестроил школу, расширив здание так, что дети чиновников в ней могли обучаться отдельно от других детей. В это время здание было одноэтажным, имело деревянный мезонин и портик с четырьмя колоннами. В 1867-1872 годах в доме купца Жерехова временно помещалось только что образованное Нагорное волостное правление, а затем здание вновь передали двухклассному училищу. В 1877 году дом реконструировали: надстроили деревянный, оштукатуренный снаружи второй этаж и здание получило тот вид, который сохранился до настоящего времени. Сейчас в здании размещается «Национальный центр декоративно-прикладного искусства и ремесел.
Дом Жерехова
Сохранилось старинное здание — »дом купца Оглоблина". Построенный в русском стиле, этот каменный двухэтажный особняк сохранился в неизменном виде и в наши дни. Основатель торгового дела династии Оглоблиных — купец Егор Яковлевич Оглоблин родился в 1846 году. Торговал бакалеей и владел лавками в 14 городах Вятской и Пермской губерний, у Егора Яковлевича и его жены Александры Алексеевны было четверо детей: Евдокия, Николай, Василий, Мария.
После смерти мужа бразды правления взяла в свои руки Александра Алексеевна. Сначала она выдала наследство повзрослевшему Николаю, а через год и младшему — Василию, отпустив сыновей в свободное плавание. Именно младший Василий 100 лет назад (в 1912 году) и выстроил знаменитый дом Оглоблина на улице Госпитальной (сейчас — Красноармейская). На первом этаже шла торговля продуктами, на втором жила купеческая семья. Рядом с особняком располагался еще один двухэтажный кирпичный дом, где жила прислуга: кухарка, конюх и приказчики. Двор был окружен амбарами и складами. До настоящего времени сохранился лишь сам дом Оглоблина и один из амбаров.
Василию Оглоблину принадлежало также несколько торговых точек на улице Базарной (Горького). А еще, по словам историков, купец был владельцем одного из лучших доходных домов Ижевска.
После революции судьба Оглоблиных сложилась трагично. Все мужчины в семье были расстреляны — привычная судьба для купеческих семей в то время. По рассказам старожилов, ночью ижевских купцов вывозили на повозках за поселок, расстреливали и скидывали в яму. Место расстрелов — неподалеку от нынешнего магазина «Подарки». Спастись удалось лишь Василию — чекисты ночью ворвались в дом, но он успел спрятаться в стог сена. Купец и его супруга бежали в Харбин вместе с армией Колчака, затем эмигрировали в Америку, где обосновались в городке Пало-Альто в Калифорнии.
Ogloblin plaza (lol)Двухэтажный каменный особняк – дом купца Ивана Бодалева, купца первой гильдии, потомственного почетного гражданина. Бодалевский дом был построен с большим холодильным подвальным помещением, глубоко уходящим в землю. Торговали здесь алкогольной продукцией собственного производства, которая была известна даже за пределами Российской империи. Расположен был сам пивоваренный завод И.И.Бодалева совсем недалеко — на Полковницком ключе на берегу Ижевского пруда (здание его сохранилось до сих пор и входит в ансамбль хлебозавода). В советское время его разобрали, когда расширяли проезжую часть.
Сам дом и пивзаводПолагаю, будет уместен и рассказ о быте оружейников в то время. Жили, в основном, вшестером, в избе с сенями, крытой лестницей, амбаром, ледником, хлевом, баней по-чёрному. Кровати были очень редки, спали на полатях, а в жару так прямо на полу, постелив лоскутный ковёр. Из освещения — лучина, у иконки в красном углу тихонько теплилась лампадка, сальные свечи были только у тех, что побогаче. До 90-ых питались хлебом да квасом, разнообразие меню составляли разве что приправы к хлебу. Две трети мастеровых питались мясом всего раз в неделю, зато обязательным атрибутом всякой трапезы служил чай — и, соответственно, самовар. Пельмени, пироги — всё то, что видим на дурацких картинах и в нелепых детских мультфильмах, готовилось только по редким праздникам. И в лаптях почти никто не ходил, да, а вот выпивали всегда много. Суровый климат, тяжёлая работа, отсутствие интернета — и без чарки после трудового дня не обойтись. Питейные заведения отмечались генеральством как корень всех зол, но в очередной раз решает рука капитализма, и вот как грибы после дождя открываются питейные заведения и пивные заводы. «Ижевский валежник» — угадайте, что это?
О тяжком быте заводчан писали прогрессивные частные газеты, которыми так интересовался Владимир Ульянов. Наиболее бунташные, прогрессивные идеи шли из Казани. Дело было в начале 70-х годов… на Иже повышаются денежные сборы, а всего 9 лет назад раскрылся казанский заговор общества «Земля и воля», чьи наивные члены агитками планировали разжечь вооружённое восстание по всему Поволжью. Конечно, этих лохов вычислили и казнили, а по всему краю разослали шпионить полицаев. Вроде всё утихло, но осадочек остался, а из крупных городов продолжали приезжать подозрительные личности с прокламациями и агитками… Но обо всём этом будет рассказано уже в следующей части.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
