Проснуться в будущем

Наоми Джейкобс, 35 лет, студентка: «Я всегда почему-то думала, что амнезия случается исключительно у людей, которые перенесли какую-нибудь очень серьезную травму головы, а чтобы вернуться в нормальное состояние, человеку требуются годы интенсивного лечения. Однако у меня все случилось иначе.

30 апреля 2009 года я, обычная 32-летняя мать, живущая в Ман­честере и изучающая психологию в Городском университете Манчестера, как всегда это бывает вечером, отправилась спать.
Наутро я проснулась, и начался полный кошмар. Я была уверена, что мне 15 лет. В ужасе и смятении я пыталась понять, почему это я лежу не на нижнем ярусе своей двухэтажной кровати под розовым одеялом с изображением Мэрилин Монро в комнате, где мы живем с сестрой. Я была уверена, что на дворе 1992 год — впереди экзамены на аттестат зрелости, Inspiral Carpets, Stone Roses (популярные на рубеже 1990-х манчестерские рок-группы) и незаконные рейв-вечеринки.
Однако я оказалась в двухкомнатной квартире в муниципальном доме, в комнате, полной книг, с кошкой и совершенно не знакомым мне 11-летним мальчиком, утверждавшим, что он — мой сын. Первые несколько часов я провела, шагая по спальне и думая, что схожу с ума. Помню, как посмотрела на себя в зеркало и вскрикнула. То, что я увидела глазами 15-летней девочки, повергло меня в ужас. Что это за женщина с нездоровой пигментацией на коже, «гусиными лапками» и мешками под глазами?
Я побежала к телефону — у меня в голове крутился чей-то номер, но я не знала, чей. Я набрала его, и мне ответила Керри, моя близкая подруга, которая живет по сосед­ству. Керри тут же пришла вместе с моей сестрой, и они остались за мной присматривать.
Первые день-два все мы надеялись, что я посплю и проснусь как ни в чем не бывало. Но увы — все становилось только хуже. Прошли выходные, и мой ужас все возрастал. Я не понимала, что происходит вокруг, что я читаю и вижу. Единственный Буш, о котором я слышала, — это был Джордж Буш-старший, который вел войну в Персидском заливе. Сестре пришлось долго рассказывать мне про все эти ужасы терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года и в Лондоне 7 июля 2005-го.
Мне казалось, что я как будто заснула в мире, полном бесконечных возможностей, а проснулась в мире, страшном и незнакомом. В мире, который я в прин­ципе не могла себе представить, будучи подростком: электронная почта, шоу «Большой брат», фейс­бук — у меня не было ни малейшего представления о культуре и технологиях XXI века. По ночам я с беспокойством думала о том, что у меня наверняка опухоль мозга. И засыпала, мечтая вернуться к единственной жизни, которую действительно знала: школа, лучшие друзья, сигаретка и сидр в какой-нибудь подворотне, тайком, с плохими мальчиками…
Через несколько дней после случившегося я все-таки решилась обратиться к врачу. Врач объяснил, что у меня временная потеря памяти, вызванная сочетанием сразу нескольких событий. Оказывается, незадолго до того, как я потеряла память, я перенесла сильнейший стресс. Я переживала из-за экзаменов в университете, поссорилась со своим бойфрендом и болела желудочным гриппом, которому предшествовал тонзиллит. Я была сильно истощена — физически и эмоционально. Врач объяснил, что мое тело не выдержало такой нагрузки, и мозг под всем этим давлением отключил ту свою часть, которая отвечает за эпизодическую память, где хранятся воспоминания, связанные с эмоциями, местом и временем.
Семантическая часть моей памяти, в которой хранятся факты, а не мой конкретный опыт, осталась нетронутой. Поэтому, хотя я не могла узнать своего сына и вспомнить, как была беременной и рожала, я помнила пин-код своей кредитки и управляла автомобилем.
Врач сказал, что эпизодическая память возвращается в течение одного-восьми месяцев. Мне, к счастью, потребовалось шесть-семь недель.
У меня был действительно отличный врач, который с самого начала постепенно развеял мои страхи. Он сказал, что такая амнезия случается у многих людей по всему миру, хотя в повседневной жизни о ней знают немногие. Он сказал, что лучшее лечение — дать организму восстановиться и не заставлять себя все вспомнить. Настоящим спасением для меня стали еженедельные беседы с доктором, во время которых я рассказывала, что со мной происходит.
К счастью, у меня сохранились дневники, которые я вела на протяжении последних 20 лет. Поначалу мне казалось, что я читаю записи чужого человека, но постепенно какие-то эпизодически возникающие и разрозненные воспоминания стали сливаться воедино.
Память возвращалась вспышками, а вместе с ними — эмоциональные переживания, которые я когда-то испытывала. Услышав знакомую песню, я спрашивала у сестры: «Она как-то связана с твоим выпускным. Как?» Она говорила: «Да, мы в тот вечер пошли в клуб, танцевали под нее и очень веселились. Помнишь?» Удивительно, но я все-таки что-то помнила.
Хотя мне и было очень страшно, я совсем не жалею о том, что со мной случилось. Не всякому удается увидеть мир другими глазами. Благодаря случившемуся я смогла переоценить свою жизнь, заново начать жить — по-другому и, определенно, лучше».