По прозвищу "Зверь"

Отвечая на вопрос «Каким животным вы хотели бы быть?», биологи раскрывают преимущества ос, горилл, сусликов и бактерий рыбы-удильщика перед человеком.

Андрей Шестаков, научный сотрудник кафедры микробиологии, биологический факультет МГУ
Моя тематика — пробиотики. И хотя они положительно влияют на организм человека, я бы не сказал, что хочу быть микробом, который живет в кишечнике. Я хотел бы быть светящейся бактерией в шаре у рыбы-удильщика. Рыба-удильщик обладает своеобразной удочкой, к которой на шнурочке крепится шарик, который может светиться. Причем свечение это достаточно сильное — если поместить удильщика в трехлитровую банку, можно читать в темной комнате. Так удильщик лежит у себя на дне, а рыбы, падкие на светящиеся объекты, плывут к нему, и он их ест. Недавно было выяснено, что шарик светится благодаря микроорганизмам, так называемым светящимся бактериям (их же мы видим, когда наблюдаем, как светится море). Но интересно, что светятся они только когда достигают определенной концентрации, потому что самой по себе бактерии нет смысла — свет будет такой слабый, что его никто не увидит. И у них есть какой-то химический механизм, который отслеживает число других таких же бактерий, и как только количество достигнет порогового уровня, они начинают светиться. (Так же как патогенные микроорганизмы устраивают «войну», только когда их много). Это так называемый «кворум сенсинг». А удильщик научился вырабатывать вещество, за счет которого бактерии «понимают» друг друга, то есть рыба обманывает их: впрыскивает вещество, и у бактерий ощущение, что их много и они начинают светиться, убирает, и они «не видят» других и «выключаются».
Владимир Попов, кандидат биологических наук, заведующий лабораторией экспериментальных животных, биологический факультет МГУ
Если бы мне предложили стать животным, я бы выбрал один из видов, для которых характерна скрытая социальность. Известно, что животные бывают одиночные и социальные (общественные). Но, как выясняется, многие одиночные животные, которые мало контактируют друг с другом, умудряются тем не менее поддерживать между собой устойчивые отношения. Это так называемая «скрытая социальность». К сегодняшнему дню она обнаружена у очень многих животных, прежде считавшихся одиночными: у дельфинов, летучих мышей, сусликов, песчанок и много еще кого. Феномен скрытой социальности поражает воображение. Оказывается, есть животные, для которых не важно, с какой частотой происходят взаимодействия с социальным партнером — ценность представляет сам факт наличия такого партнера. При этом они могут внешне ничем себя не выдавать (мы называем это «неманифестируемые отношения»). Эти животные обладают редкой способностью запоминать партнера надолго, даже если общение было весьма кратким. Такие связи обнаружить очень сложно. Когда начинаешь их исследовать, кажется, что перед тобой общество мизантропов. К примеру, желтые суслики (Spermophilus fulvus) живут поодиночке, и их участки практически не пересекаются. Это дневные зверьки, обитающие в полупустынях, то есть они всегда на виду. Однако, даже проглядев за ними целый день, вы едва ли заметите хот я бы один контакт, хотя постоянно будете иметь пару десятков зверьков перед глазами. Тем не менее наличие постоянных соседей для сусликов настолько важно, что когда хотя бы один из них исчезает или вдруг появляется новый, поведение остальных сильно меняется. Зверьки начинают проявлять хорошо заметное беспокойство, искать пропавшего соседа или активно знакомиться с новым. В этом отношении нам есть чему у них поучиться. Разнообразие скрытых отношений очень велико. Существуют не только скрытые друзья, но и скрытые враги. А отношения между скрытыми половыми партнерами бывают невероятно романтичными. Такое проявление социальных связей кажется мне гораздо более симпатичным, чем частые экспрессивные контакты между друзьями или врагами, принятые в человеческом обществе. При этом частота и экспрессивность взаимодействий далеко не всегда отражает действительно прочную социальную связь.

Владимир Карцев, кандидат биологических наук, научный сотрудник кафедры энтомологии, биологический факультет МГУ
Осы мало у кого вызывают теплые чувства, поскольку лезут к человеку, слетаются на сладкое, забираются в компот, а могут и жалить. Но я-то знаю их с другой стороны. Я, пожалуй, мог бы быть осой. Во-первых, они очень умные. Оса прекрасно ориентируется в пространстве, помнит, где оставила добычу. Я наблюдал, как оса нашла гусеницу, которую с трудом могла унести; дотащила до ближайшего листа, откусила половину и унесла детям, а через три минуты вернулась за второй половиной. Во-вторых, осы каждый год начинают с нуля. Вся семья осенью погибает, а молодые матки зимуют. Весной единственная матка основывает новую семью с рабочими, которые летают за кормом, выхаживают следующие поколения. Значит, от каждой особи сильно зависит жизнь семьи в целом. Осы очень деликатно нападают, даже если вторгаешься в их гнездо. Прежде чем напасть долго будут виться, потом пикировать и биться телом об тебя, но жалить не будут до последнего. В отличие, скажем, от пчел, которые могут нападать на значительном расстоянии от улья, целой группой. Кстати сказать, на пчелиный яд аллергия наблюдается чаще, чем на осиный. У ос удивительно пластичное и разнообразное поведение: они могут жить на чердаках, в гараже, нору способны выкопать. Это социально высокоорганизованные насекомые с ответственностью каждого за свое дело ради общего. Свойственны осам и человеческие пороки. Сладким портвейном осы напиваются так, что не могут взлететь. Правда, те осы, которых мы обычно видим, это неполноценные в половом отношении самки. Они не размножаются и не спариваются, и могут только в редких случаях производить яйца, из которых выводятся самцы. Конечно, до таких пределов я бы быть осой все-таки не хотел. И уж тем более не хотел бы быть осиной маткой, которая сидит в гнезде и занята в основном тем, что откладывает яйца. Хотя знаете, если ученый занят творчеством, может, ему и нужно быть бесполым, чтоб не отвлекаться.
Михаил Гельфанд доктор биологических наук, кандидат физико-математических наук, заведующий лабораторией, заместитель директора ИППИ РАН по науке
Я бы хотел стать летучей мышью, причем эхолоцирующей летучей мышью, а не просто той, что ест фрукты. Мне страшно интересно, как животное, которое ориентируется с помощью звука, ощущает пространство. Ведь они с помощью звука охотятся за комарами. Впрочем, я бы не хотел всю жизнь прожить летучей мышью.
Кирилл Чернышев, старший преподаватель кафедры зоологии позвоночных, биологический факультет МГУ
Мне больше всего нравится амфибия, похожая на лягушку, которая называется украшенная рогатка. Она — засадник, и у нее мощный челюстной аппарат. У известного зоолога Джеральда Даррелла в книге описан эпизод, когда рогатка цапнула его за палец и не хотела выпускать. И он лазил по кустам с амфибией, висящей на пальце, в надежде, что она почувствует родину и выплюнет его. В дикой природе этот «живой капкан» закапывается, и на поверхности остается только голова с огромным ртом, и когда приближается мелкое млекопитающее, рогатка бросается и хватает его. Нравится она мне потому, что похожа на шар. Крупное круглое — это мой идеал животного, в чисто эстетическом аспекте. Именно поэтому мне нравится отряд Tetraodontiformes, особенно рыба-шар с колючками. Даже в сдутом виде.
Павел Бородин, профессор, доктор биологических наук, заведующий лаборатории рекомбинационного и сегрегационного анализа, Институт цитологии и генетики Сибирского отделения РАН
Я бы стал котом. Британской породы. Сиамцев не предлагать — больно нервные. Образ жизни — совершенно замечательный. Лежишь на диване и спишь. Или размышляешь. Идешь на прогулку, куда и когда хочешь. При этом созерцаешь движение жизни и опять же размышляешь. Общение с себе подобными сведено к жизненно необходимому минимуму. Никаких тебе стай с амбициозными вожаками, стад и прочих общественных организаций — пусть приматы этим тешатся. О крове и пище думать не надо. Это хозяйские проблемы. Впрочем, хозяину только кажется, что он хозяин. С точки зрения кота, он квартирьер. Пусть люди думают, что они котов одомашнили. Мы-то знаем, что на самом деле все было наоборот. Что еще в котовой сущности привлекает, так это благородное происхождение. У человека в ближайшей родне одни макаки, а если поглубже, то на глубине 75 миллионов лет обнаруживается общий предок с мышами и кроликами. У кота самые близкие родственники — львы и тигры. Дальними родственниками котов, по современным молекулярно-генетическим данным, оказываются непарнокопытные (лошади и тапиры) и рукокрылые (летучие мыши). Очень благородная родня, и где-то романтическая. Жизнь у кота разумно долгая и хорошо устроенная. Дееспособность наступает в один год, а потом живешь себе без особых хлопот и в свое удовольствие. Старческого угасания практически нет. Когда время приходит, лампочка выключается. Кто что ни говори, хорошо быть котом. Гораздо лучше, чем приматом.

Брок Фентон, профессор биологии, председатель Департамента биологии, университет Йорка, Онтарио
Я бы хотел быть летучей мышью-вампиром. Я бы принимал по две столовые ложки крови в день, использовал бы инфракрасный детектор, острые, как бритва, зубы и слюну с антикоагулянтом, чтобы находить и вскрывать хранилища крови — обычно рогатый скот, лошади и даже люди. Самое лучшее — жить в дружественной среде других вампиров. Когда один из нас переживает нелегкие времена и остается без еды, мы можем выпросить кровь у других. Но я не имею ничего общего с человеческими особями, этими волосатыми существами, которые называют себя вампирами, не изящными и не интригующими.
Джон Майскинс, старший научный сотрудник, Институт молекулярной биологии Орегонского университета
Изучив жизнь белки-летяги, я понял, что это определенно то животное, которым я хочу быть. Иметь способность вскарабкиваться на деревья и прыгать с них, не боясь упасть и разбиться насмерть, — вот это талант! Лучшие бейсджамперы мира тратят огромное количество времени и денег, чтобы залезть на скалу и спрыгнуть с нее. Белка-летяга настолько крута, что, не дрогнув, взбирается на огромное дерево и перелетает с ветки на ветку, когда ей только захочется. Не говоря уже о том, что, по сравнению с человеком, белка лазает с гораздо большей грацией и уверенностью. Конечно, бейсджамперы прыгают с большей высоты (самый протяженный зафиксированный прыжок летяги составляет всего 150 метров). Но если представить, как мала белка-летяга по сравнению с человеком, ее прыжок наверняка щекочет ей нервы. И потом, 150 метров — это лишь цифры, которые удалось зарегистрировать. Я уверен, что при должном старании и инициативности со стороны белки она способна покорить настоящие вершины. Скажем, гранитная скала Хаф-Доум в национальном парке Йосемити. К тому же белка неподвластна человеческим правилам и регулировкам. Например, прыгать со скал Йосемити запрещено. Но кто сможет остановить белку-летягу, если она решит сигануть с Эль-Капа? Другой занятный факт — белки-летяги проводят зиму в так называемых «общественных гнездах», крепко обнявшись, чтобы сохранить тепло. Летяги — один из умнейших видов грызунов, и я уверен, что они не теряют времени, пока зимуют в обнимку в своих коммунальных норках. Их диета включает грибы и лишайники. Хотя они, как я уже сказал, очень умные животные, они наверняка порой тоже ошибаются и едят «неправильные» грибы. Какое, наверное, веселье тогда творится в их общественных гнездах! Один минус — белки могут стать добычей сов и ястребов. Но я думаю, что подвергнуться атаке совы в тот момент, когда ты рассекаешь воздух на предельной скорости — это самый достойный и волнующий способ умереть.
Белка-летяга, наверное, крутейшее животное во всем животном королевстве. Надеюсь, что переселение душ существует, и я вернусь на землю белкой.
Мэтт Ридли, зоолог, писатель, бывший научный обозреватель журнала Economist
Мне бы не очень хотелось быть бонобо, потому что у них матриархат: в группе доминируют самки, а самцы по большей части делают то, что им скажут. Наверное, довольно весело быть шимпанзе, но зверское количество секса компенсируется не менее зверским количеством драк. Орангутаны на мой вкус чересчур склонны к уединенному образу жизни, тут веселого мало. Есть, конечно, гиббоны, которые живут парами, совсем как люди, и создают вполне человеческие семьи. Но все же лично для меня наиболее близкой к идеалу представляется жизнь альфа-самца горной гориллы — потрясающая в своей свободе, праздности и, если угодно, эпикурействе. Единственное, надо трезво понимать несколько вещей. Во-первых, рано или поздно вам надает по шее, а скорее всего и вовсе убьет, другой самец. Во-вторых, когда вы только придете в стадо, вам придется убить довольно много детенышей. Ни та, ни другая перспектива меня, конечно, не особо привлекают.