Создатель роботов о чуде жизни и загадке творения
Тео Янсен, голландский инженер и художник, прославился созданием кинетических скульптур, которых он сам называет «береговыми животными». Они умеют ходить, размахивать крыльями, распознают грунт и воду и прижимаются к земле во время шторма.
Уникальные творения можно увидеть 24–25 мая на фестивале науки и любознательности «Политех». Сегодня Тео Янсен рассказывает о том, как он пришел к кинетической скульптуре, чувствует ли он себя творцом и что думает о Боге.
— Вы говорили, что новые береговые животные рождаются через разум людей, которые увлекаются ими и начинают сами делать таких существ. А как они возникли у вас в голове?
— Я работал колумнистом в газете: каждые 14 дней писал колонку о странных идеях и изобретениях. Как-то мне пришла в голову мысль, что можно делать конструкции, которые бы двигались благодаря силе ветра, собирали на пляже песок и возводили дюны. Моя страна находится ниже уровня моря, так что высота дюн для нас — важный момент. Я сделал несколько таких устройств. Очень долго ничего не происходило. А потом однажды я проходил мимо магазина инструментов и увидел пластиковые трубки. Мне захотелось что-нибудь сделать из них. После обеда я решил поиграть с трубками разного размера, начал вставлять одни в другие, и к вечеру уже видел в них очень много возможностей. Я решил, что проведу год, занимаясь ими. Это был 1990 год, так что, как видите, это заняло намного больше времени, и меня до сих пор связывает с трубками очень многое. Я также решил, что все будет готово через год. Довольно наивно думать, что большой проект можно закончить за год.
— Что вас вдохновляет?
— Тот факт, что мы существуем. Это так странно. Жизнь сама по себе — большое вдохновение. В конце 80-х я купил книгу Ричарда Докинза «Слепой часовщик» («The Blind Watchmaker»). Я почерпнул из нее много новых идей и сделал компьютерную программу, которая симулировала эволюцию. Мне также удалось написать программу, чтобы разрабатывать дизайн ног береговых животных. Появление шагающей системы стало ключевым моментом. Благодаря этому мои работы получили известность: в интернете люди увидели движущиеся конструкции, они многих тронули, — и все благодаря системе ног.
— Что вы почувствовали, когда первое животное начало ходить?
— Это было большое чудо. Оно не очень хорошо ходило, но я увидел, что оно может. Кто-то снимал видео в этот момент. Он был по-настоящему замечательным.
—Как вы относитесь к роботам?
— Я люблю роботов! Но то, как их создают, отличается от того, как действую я сам. Я двигаюсь запутанным путем, а инженер робототехники всегда знает, что у него получится, и может купить все, что нужно. Это прямая дорога: необходимо просто пройти из пункта А в пункт B. Роботы полезны, с ними можно быть очень мудрым, если ты все хорошо спланировал. Но это другая стратегия того, как нужно делать вещи. Я могу позволить себе чувства. А инженер этого сделать не может. Моя работа — это больше игра, и здесь не слишком-то много ответственности. Это очень удобно. Я советую каждому инженеру подумать о том, чтобы стать художником. Так намного лучше.
— Может быть, разница между инженером и художником и так не очень велика?
— Единственное отличие заключается в том, что в первом случае есть организация. Организации делают людей. Конечно, когда ты работаешь так, ты в ответе перед компанией. А если этого нет, как в моем случае, ты не знаешь, каким должен быть. Музеи называют меня художником и платят мне за это, но я не художник. Я, конечно же, инженер. Я просто человеческое существо, которое пытается создать новые формы жизни. Все остальные виды деятельности, которые я добавляю к этому, исходят от организаций.
— Вы говорили, что хотите научить береговых животных видеть друг друга, чтобы они не запутывались друг в друге, если столкнутся. Как вы собираетесь это сделать?
— Конечно, возможность делать глаза, используя пластиковые трубки, — это пока теория. Я думаю, что не застану момента, когда они перестанут быть слепыми. И глухими, поскольку уши сделать тоже очень тяжело. Однако когда животные натыкаются друг на друга, они друг друга ломают. Так что нужно сделать усики, которые будут расположены в точности на высоте их плеч. Они всегда находятся на одной и той же высоте. В любых других точках они ничего не найдут, но если усик наткнется на препятствие, они смогут понять, что это другое животное, а не какой-то объект. Тогда они смогут сделать что-нибудь, чтобы не врезаться в него.
— Это эволюция. Что такое эволюция?
— Эволюция — это непросто. Конечно, можно сказать всего три слова: «размножение», «селекция», «мутация». Самовоспроизводящиеся объекты — вот мы кто на самом деле. А такие объекты идут по бесспорному логичному пути развития, на котором все становится сложнее и официознее. И это чудо, мне кажется. Это настоящее чудо. Люди верят в Бога и говорят о чудесах: что мир был создан за семь дней — вот это изумительно! Это слишком большое чудо. Я имею в виду: у этого чуда есть внутренняя логика. Люди, которые говорят о дереве эволюции, неправы, потому что мир создал Бог, и это полная недооценка его поступка. В основе мира лежит невероятно простая система, которая оказывает огромное влияние на него. Это очень эстетичный процесс. Может быть, ее изобрел не Бог, и я ошибаюсь, но для меня это чудо.
— Что вам хочется сделать в будущем?
— Я хочу, чтобы береговые животные научились сами выживать у моря. До того, как я умру, я хотел бы поселить на Земле новый вид: чтобы у нынешних существ появились потомки, которые стали бы существовать сами по себе. Потом я умру, мой пепел развеют над этим пляжем, потому что я жил там ради нового существа.
— Вы не боитесь, что люди сломают их?
— Сначала я боялся этого, конечно. Сначала я даже дал им оружие: яд и части тела, которыми они могли бы ранить людей. Но оказалось, береговым животным повезло, и у них есть намного более действенное оружие, чем что-либо, что я мог придумать. Они используют свое обаяние. Я всегда работаю под открытым небом, моя мастерская — на берегу, животные находятся там, и за все эти 33 года ни разу не было так, чтобы люди их повредили. Поэтому я уверен, что человек этого не сделает. В моем домике на пляже у животных есть убежище, поскольку я боюсь подростков, которые пьют пиво. Люди заходили в этот домик, но они никогда не делали ничего плохого моим животным, нет. Я очень удивлен, и мне кажется, это прекрасно.
—Что значит создавать, как вы думаете?
— Все думают, что я создаю, но это не так. Я просто раб: все создает материал. Я борюсь с этими трубками, поскольку они никогда не хотят делать, что я говорю. Они принуждают меня делать то, что говорят они. Это, кажется, правильно, потому что я пытаюсь что-то делать, а они: «Нет-нет-нет, мы сделаем это иначе». Меня заставляют пойти по другому пути, и он всегда оказывается лучше. Тропа очень извилиста, ты никогда не знаешь, куда придешь. Но так легче попасть в места, где никто раньше не был. Я не понимаю, почему береговые животные прекрасны, поскольку я только работаю над функциями, но в конце я оглядываюсь назад и сам удивляюсь, какими красивыми они стали. И это исключительноиз–за творческих способностей трубок. Я совсем не творец, я просто слуга.
— Но у вас получается превратить неодушевленное в живое.
— Просто потому, что я делаю, что оно говорит. Я только следую его структуре.
— Как это можно услышать?
— Материал нужно слушать, потому что сам он тебя слушать не станет. Я пытался заставить береговых животных всегда ходить к ветру боком. Я думал, так будет легче, и они смогут двигаться все время. Я пытался добиться этого несколько лет, но они просто не хотели так делать. Каждый раз, когда ветер становился слишком сильным, их задние ноги складывались. На самом деле, они пытались сказать мне: «Позволь мне идти вместе с ветром, и я сделаю, как ты говоришь. Просто позволь мне идти вместе с ним». Теперь я просто принимаю тот факт, что они ходят туда, куда дует ветер. Последствия у этого, конечно, будут, потому что через какое-то время в нашем городе построят порт, и животные не смогут пройти дальше по пляжу. Я думаю, они должны будут ждать на мягком песке, пока ветер повернет, чтобы пойти назад. Так они станут мигрирующим видом.
Разумеется, береговые животные не ходят все время. Но им все равно: они очень терпеливы. Как змея, которая 40 дней лежит на солнце, а потом ощущает голод и начинает двигаться, потому что нужно поймать мышь. Она делает это и снова ложится на солнце. Так же и береговые животные. Они не хотят делать то, о чем просим их мы. Они просто ждут, пока ветер повернет. И я думаю, что так лучше. Потому что я хотел сделать своего рода Диснейленд, в котором все могли бы видеть, как двигаются животные. Но они сказали мне: «Не думай об этом. Людям нужно просто подождать на пляже, пока мы решим снова перейти в другое место». Животным ведь нужно понять, когда переменится ветер и начнется отлив, поскольку они ходят по твердому песку. Наступает момент, когда люди читают в газете, что ветер стал северо-восточным и в 14:30 наступит отлив. Это значит: «Давайте пойдем и посмотрим, вдруг животные решили устроить сходку». Сначала на берег выйдет одно, потом второе… Я полагаю, это намного интереснее Диснейленд.
— Когда ты что-то создаешь, ты отдаешь или получаешь?
— Отдаешь. Хотя я также и получаю. Это сосуществование, симбиоз. Животные не могут без меня, а я не могу без животных. Я живу на берегу и все внимание к себе получаю благодаря им. И я должен давать им трубки, из которых они состоят.
— Что бы вы сказали своим последователям?
— Тем, кто захочет продолжить проект? Единственное, что мне хочется сказать — что с тех пор, как этот вирус попал в мой мозг, с тех пор, как я заболел желанием делать этих существ, все изменилось для меня. Этот вирус дает иллюзию, что ты счастлив. А если тебе кажется, что ты счастлив, так и есть.
— Как продолжить работу, если провал был грандиозным?
— Разумеется, если вы переживете разочарование много раз, вы к нему привыкнете. И тогда провал окажется уже не так плох. Провалы — это огромная часть работы. Я думаю, 90 ее процентов — провалы. Вы принимаете их и просто продолжаете дальше. Это своего рода оптимизм, который должен быть у вас, — основанный не на реальности, а на вере. Может, немного наивный иногда. Когда я сейчас оглядываюсь назад, приходится сказать, что первые береговые животные выглядели очень неуклюже. Я смотрю на них и думаю: «Как кто-то мог считать, что этот человек сможет выделиться с такими работами?». Но я был полон надежды, я чувствовал сильную радость, несмотря на то, что мое животное могло двигать ногами только лежа на спине. Оно было неспособно делать это стоя. Но я каким-то образом верил в то, что со временем оно сможет.
— Какой вопрос вы бы задали Богу, если бы у вас была возможность?
— Больше всего меня озадачивает сознание. Теория эволюции объясняет многое в механизмах жизни — но не тот факт, что мы осознаем, что находимся здесь. Мы все могли бы быть машинами. Может быть, вы тоже машина, а я единственный человек на Земле, у которого есть сознание. Может, это все только сказка, которую я сам придумал для себя. Меня занимают вопросы о логике, о том, как так вышло, что мы себя осознаем. Почему меня поместили в мое тело, почему вас поместили в ваше — это загадка, для решения которой теория эволюции не дает никаких ключей. Но несмотря ни на какую теорию, у этого «я» есть опыт осознанности. И я не знаю, что это. Как оно попало в меня? Я пытаюсь писать истории об эго, которое возникает в ходе эволюции. Его изобретают для того, чтобы вид выжил, но потом у эго возникает мечта о себе самом. Это так меня занимает! Ведь на самом деле в нашей голове есть копия окружающей действительности. Все находится там: страны, люди, социальные сценарии. Только один человек ходит по этому миру, называемый «эго».
Я не знаю, где я был, пока не попал в свое тело. Я должен был где-то быть. Я не верю в реинкарнацию. Возможно, на самом деле это правда, однако в любом случае должна существовать причина, по которой я оказался в своем теле.
— Может, процесс творения — это только вопрос, а ответ создание уже дает само?
— До сих пор я не получил ответов от своих созданий. Я жду. Я делаю их, и может быть однажды смогу узнать ответ. И, возможно, именно в этот момент… Знаете, я всегда боюсь, что наступит минута, когда я буду знать все о мире, эволюции и сознании — и в эту минуту я умру и не смогу все это никому рассказать. Может быть, все умирают в такие моменты. Может, прежде чем умереть, ты видишь, как все устроено, и хочешь рассказать это другим людям. Но не можешь. Потому что Бог решил, что это должно остаться в секрете.
Уникальные творения можно увидеть 24–25 мая на фестивале науки и любознательности «Политех». Сегодня Тео Янсен рассказывает о том, как он пришел к кинетической скульптуре, чувствует ли он себя творцом и что думает о Боге.
— Вы говорили, что новые береговые животные рождаются через разум людей, которые увлекаются ими и начинают сами делать таких существ. А как они возникли у вас в голове?
— Я работал колумнистом в газете: каждые 14 дней писал колонку о странных идеях и изобретениях. Как-то мне пришла в голову мысль, что можно делать конструкции, которые бы двигались благодаря силе ветра, собирали на пляже песок и возводили дюны. Моя страна находится ниже уровня моря, так что высота дюн для нас — важный момент. Я сделал несколько таких устройств. Очень долго ничего не происходило. А потом однажды я проходил мимо магазина инструментов и увидел пластиковые трубки. Мне захотелось что-нибудь сделать из них. После обеда я решил поиграть с трубками разного размера, начал вставлять одни в другие, и к вечеру уже видел в них очень много возможностей. Я решил, что проведу год, занимаясь ими. Это был 1990 год, так что, как видите, это заняло намного больше времени, и меня до сих пор связывает с трубками очень многое. Я также решил, что все будет готово через год. Довольно наивно думать, что большой проект можно закончить за год.
— Что вас вдохновляет?
— Тот факт, что мы существуем. Это так странно. Жизнь сама по себе — большое вдохновение. В конце 80-х я купил книгу Ричарда Докинза «Слепой часовщик» («The Blind Watchmaker»). Я почерпнул из нее много новых идей и сделал компьютерную программу, которая симулировала эволюцию. Мне также удалось написать программу, чтобы разрабатывать дизайн ног береговых животных. Появление шагающей системы стало ключевым моментом. Благодаря этому мои работы получили известность: в интернете люди увидели движущиеся конструкции, они многих тронули, — и все благодаря системе ног.
— Что вы почувствовали, когда первое животное начало ходить?
— Это было большое чудо. Оно не очень хорошо ходило, но я увидел, что оно может. Кто-то снимал видео в этот момент. Он был по-настоящему замечательным.
—Как вы относитесь к роботам?
— Я люблю роботов! Но то, как их создают, отличается от того, как действую я сам. Я двигаюсь запутанным путем, а инженер робототехники всегда знает, что у него получится, и может купить все, что нужно. Это прямая дорога: необходимо просто пройти из пункта А в пункт B. Роботы полезны, с ними можно быть очень мудрым, если ты все хорошо спланировал. Но это другая стратегия того, как нужно делать вещи. Я могу позволить себе чувства. А инженер этого сделать не может. Моя работа — это больше игра, и здесь не слишком-то много ответственности. Это очень удобно. Я советую каждому инженеру подумать о том, чтобы стать художником. Так намного лучше.
— Может быть, разница между инженером и художником и так не очень велика?
— Единственное отличие заключается в том, что в первом случае есть организация. Организации делают людей. Конечно, когда ты работаешь так, ты в ответе перед компанией. А если этого нет, как в моем случае, ты не знаешь, каким должен быть. Музеи называют меня художником и платят мне за это, но я не художник. Я, конечно же, инженер. Я просто человеческое существо, которое пытается создать новые формы жизни. Все остальные виды деятельности, которые я добавляю к этому, исходят от организаций.
— Вы говорили, что хотите научить береговых животных видеть друг друга, чтобы они не запутывались друг в друге, если столкнутся. Как вы собираетесь это сделать?
— Конечно, возможность делать глаза, используя пластиковые трубки, — это пока теория. Я думаю, что не застану момента, когда они перестанут быть слепыми. И глухими, поскольку уши сделать тоже очень тяжело. Однако когда животные натыкаются друг на друга, они друг друга ломают. Так что нужно сделать усики, которые будут расположены в точности на высоте их плеч. Они всегда находятся на одной и той же высоте. В любых других точках они ничего не найдут, но если усик наткнется на препятствие, они смогут понять, что это другое животное, а не какой-то объект. Тогда они смогут сделать что-нибудь, чтобы не врезаться в него.
— Это эволюция. Что такое эволюция?
— Эволюция — это непросто. Конечно, можно сказать всего три слова: «размножение», «селекция», «мутация». Самовоспроизводящиеся объекты — вот мы кто на самом деле. А такие объекты идут по бесспорному логичному пути развития, на котором все становится сложнее и официознее. И это чудо, мне кажется. Это настоящее чудо. Люди верят в Бога и говорят о чудесах: что мир был создан за семь дней — вот это изумительно! Это слишком большое чудо. Я имею в виду: у этого чуда есть внутренняя логика. Люди, которые говорят о дереве эволюции, неправы, потому что мир создал Бог, и это полная недооценка его поступка. В основе мира лежит невероятно простая система, которая оказывает огромное влияние на него. Это очень эстетичный процесс. Может быть, ее изобрел не Бог, и я ошибаюсь, но для меня это чудо.
— Что вам хочется сделать в будущем?
— Я хочу, чтобы береговые животные научились сами выживать у моря. До того, как я умру, я хотел бы поселить на Земле новый вид: чтобы у нынешних существ появились потомки, которые стали бы существовать сами по себе. Потом я умру, мой пепел развеют над этим пляжем, потому что я жил там ради нового существа.
— Вы не боитесь, что люди сломают их?
— Сначала я боялся этого, конечно. Сначала я даже дал им оружие: яд и части тела, которыми они могли бы ранить людей. Но оказалось, береговым животным повезло, и у них есть намного более действенное оружие, чем что-либо, что я мог придумать. Они используют свое обаяние. Я всегда работаю под открытым небом, моя мастерская — на берегу, животные находятся там, и за все эти 33 года ни разу не было так, чтобы люди их повредили. Поэтому я уверен, что человек этого не сделает. В моем домике на пляже у животных есть убежище, поскольку я боюсь подростков, которые пьют пиво. Люди заходили в этот домик, но они никогда не делали ничего плохого моим животным, нет. Я очень удивлен, и мне кажется, это прекрасно.
—Что значит создавать, как вы думаете?
— Все думают, что я создаю, но это не так. Я просто раб: все создает материал. Я борюсь с этими трубками, поскольку они никогда не хотят делать, что я говорю. Они принуждают меня делать то, что говорят они. Это, кажется, правильно, потому что я пытаюсь что-то делать, а они: «Нет-нет-нет, мы сделаем это иначе». Меня заставляют пойти по другому пути, и он всегда оказывается лучше. Тропа очень извилиста, ты никогда не знаешь, куда придешь. Но так легче попасть в места, где никто раньше не был. Я не понимаю, почему береговые животные прекрасны, поскольку я только работаю над функциями, но в конце я оглядываюсь назад и сам удивляюсь, какими красивыми они стали. И это исключительноиз–за творческих способностей трубок. Я совсем не творец, я просто слуга.
— Но у вас получается превратить неодушевленное в живое.
— Просто потому, что я делаю, что оно говорит. Я только следую его структуре.
— Как это можно услышать?
— Материал нужно слушать, потому что сам он тебя слушать не станет. Я пытался заставить береговых животных всегда ходить к ветру боком. Я думал, так будет легче, и они смогут двигаться все время. Я пытался добиться этого несколько лет, но они просто не хотели так делать. Каждый раз, когда ветер становился слишком сильным, их задние ноги складывались. На самом деле, они пытались сказать мне: «Позволь мне идти вместе с ветром, и я сделаю, как ты говоришь. Просто позволь мне идти вместе с ним». Теперь я просто принимаю тот факт, что они ходят туда, куда дует ветер. Последствия у этого, конечно, будут, потому что через какое-то время в нашем городе построят порт, и животные не смогут пройти дальше по пляжу. Я думаю, они должны будут ждать на мягком песке, пока ветер повернет, чтобы пойти назад. Так они станут мигрирующим видом.
Разумеется, береговые животные не ходят все время. Но им все равно: они очень терпеливы. Как змея, которая 40 дней лежит на солнце, а потом ощущает голод и начинает двигаться, потому что нужно поймать мышь. Она делает это и снова ложится на солнце. Так же и береговые животные. Они не хотят делать то, о чем просим их мы. Они просто ждут, пока ветер повернет. И я думаю, что так лучше. Потому что я хотел сделать своего рода Диснейленд, в котором все могли бы видеть, как двигаются животные. Но они сказали мне: «Не думай об этом. Людям нужно просто подождать на пляже, пока мы решим снова перейти в другое место». Животным ведь нужно понять, когда переменится ветер и начнется отлив, поскольку они ходят по твердому песку. Наступает момент, когда люди читают в газете, что ветер стал северо-восточным и в 14:30 наступит отлив. Это значит: «Давайте пойдем и посмотрим, вдруг животные решили устроить сходку». Сначала на берег выйдет одно, потом второе… Я полагаю, это намного интереснее Диснейленд.
— Когда ты что-то создаешь, ты отдаешь или получаешь?
— Отдаешь. Хотя я также и получаю. Это сосуществование, симбиоз. Животные не могут без меня, а я не могу без животных. Я живу на берегу и все внимание к себе получаю благодаря им. И я должен давать им трубки, из которых они состоят.
— Что бы вы сказали своим последователям?
— Тем, кто захочет продолжить проект? Единственное, что мне хочется сказать — что с тех пор, как этот вирус попал в мой мозг, с тех пор, как я заболел желанием делать этих существ, все изменилось для меня. Этот вирус дает иллюзию, что ты счастлив. А если тебе кажется, что ты счастлив, так и есть.
— Как продолжить работу, если провал был грандиозным?
— Разумеется, если вы переживете разочарование много раз, вы к нему привыкнете. И тогда провал окажется уже не так плох. Провалы — это огромная часть работы. Я думаю, 90 ее процентов — провалы. Вы принимаете их и просто продолжаете дальше. Это своего рода оптимизм, который должен быть у вас, — основанный не на реальности, а на вере. Может, немного наивный иногда. Когда я сейчас оглядываюсь назад, приходится сказать, что первые береговые животные выглядели очень неуклюже. Я смотрю на них и думаю: «Как кто-то мог считать, что этот человек сможет выделиться с такими работами?». Но я был полон надежды, я чувствовал сильную радость, несмотря на то, что мое животное могло двигать ногами только лежа на спине. Оно было неспособно делать это стоя. Но я каким-то образом верил в то, что со временем оно сможет.
— Какой вопрос вы бы задали Богу, если бы у вас была возможность?
— Больше всего меня озадачивает сознание. Теория эволюции объясняет многое в механизмах жизни — но не тот факт, что мы осознаем, что находимся здесь. Мы все могли бы быть машинами. Может быть, вы тоже машина, а я единственный человек на Земле, у которого есть сознание. Может, это все только сказка, которую я сам придумал для себя. Меня занимают вопросы о логике, о том, как так вышло, что мы себя осознаем. Почему меня поместили в мое тело, почему вас поместили в ваше — это загадка, для решения которой теория эволюции не дает никаких ключей. Но несмотря ни на какую теорию, у этого «я» есть опыт осознанности. И я не знаю, что это. Как оно попало в меня? Я пытаюсь писать истории об эго, которое возникает в ходе эволюции. Его изобретают для того, чтобы вид выжил, но потом у эго возникает мечта о себе самом. Это так меня занимает! Ведь на самом деле в нашей голове есть копия окружающей действительности. Все находится там: страны, люди, социальные сценарии. Только один человек ходит по этому миру, называемый «эго».
Я не знаю, где я был, пока не попал в свое тело. Я должен был где-то быть. Я не верю в реинкарнацию. Возможно, на самом деле это правда, однако в любом случае должна существовать причина, по которой я оказался в своем теле.
— Может, процесс творения — это только вопрос, а ответ создание уже дает само?
— До сих пор я не получил ответов от своих созданий. Я жду. Я делаю их, и может быть однажды смогу узнать ответ. И, возможно, именно в этот момент… Знаете, я всегда боюсь, что наступит минута, когда я буду знать все о мире, эволюции и сознании — и в эту минуту я умру и не смогу все это никому рассказать. Может быть, все умирают в такие моменты. Может, прежде чем умереть, ты видишь, как все устроено, и хочешь рассказать это другим людям. Но не можешь. Потому что Бог решил, что это должно остаться в секрете.
-
Aлексей
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
